Черандуку Тешеву, уроженцу аула Большое Псеушхо, исполнилось 100 лет! Сейчас Черандук живет в Краснодаре, но раз в месяц обязательно приезжает на родину. Скучает.

По черкесским обычаям можно обращаться к человеку только по имени – даже если ему 100 лет! И сам Черандук абсолютно не похож на старца при своем внешнем величии.

Проезжаем мимо пасущихся лошадей, а он говорит: – А не прокатиться ли мне? Эх, у меня в детстве был любимый конь Алеша. За сестру, когда она замуж выходила, дали много коров и лошадей. А этот жеребец – верховой. Красавец. Отец пожалел его запрягать и отдал мне. Так я на всех свадьбах в округе был первым на состязаниях! Алешу, как и всех других, забрали в колхоз в 30-е годы. Жалко было, чуть не плакал, когда узнал.

– А ты напишешь правду, деточка? – спрашивает меня. И мне, «деточке», а на самом деле – уже дважды бабушке, становится рядом с ним так легко…

Когда тебе сто лет, наверное, и впрямь, лгать не имеет смыла. И по-другому смотришь и на людей, и на жизнь, и на то, что прожито…

В 1939-м Чурандук, молодой командир, был на финском фронте. Прорывал линию Маннергейма. Долбил промерзлую землю до кровавых мозолей. Снимал «кукушек» – финских снайперов. Молодого бесстрашного бойца заметили, сделали заместителем политрука. А после окончания войны – направили в Минское военное училище.

Там, в 1941 его застала другая война. Курсантом он с друзьями стоял в круговой обороне под Минском…

Дочь волнуется: впереди еще поход к родным могилам. Надо проведать маму, она ушла из жизни шесть лет назад. А Черандук еще не присаживался. Общается прямо в центре, на остановке с односельчанами, постоял возле знаменитого дуба близ Большого Псеушхо – так похожего на него самого…

– Папа, давай парадный мундир снимем, – говорит Софият через час прогулки по аулу, – вместе с наградами он весит несколько килограммов – тяжело.

Правда в том, что дошел он до Берлина, скорее всего, потому, что в 42-м, после тяжелого ранения, его направили на учебу в военно-политическую академию, которая готовила старших политработников для фронта. И два страшных года – 42 и 43 ему пришлось «воевать» на экзаменах и зачетах. А спрашивали строго – впереди был фронт, и надо было именно им, политрукам, нести идейное знамя борьбы.

Политрук он был еще тот… Они освободили какой-то город в Польше, и вдруг прибежал бывший управляющий немецкой фермой. Десятки недоенных коров гибнут! Тешев попросил назавтра собрать тех жителей деревни, у которых нет коров. И каждому по списку выделил по кормилице.

Правда в том, что тогда поляки плакали и на коленях благодарили за то, что спас семьи от голода. А сейчас – рушат памятники. Ну да, те-то уже ушли. А новые поколения не голодали. Их научили думать, что мы их оккупировали.

– Нет, рейхстаг я не брал,– говорит он, – бежали вперед мимо него, там еще на этажах шла пальба. А нам поставили задачу – задавить минометным огнем засевших недалеко от Берлина немцев. Это был город Гентин на Эльбе. Мы взяли его 7 мая. Когда все стихло – подошла американская дивизия. И вместе мы праздновали победу. И – мой день рождения.

Никто не знает точно, в какой из майских дней родился Черандук.

– Мама рассказывала, что в тот 1916 год была теплая весна. И когда я родился, буйно цвели сады. Персик уже отцвел, и занялись яблони и груши. Мы сами себе «придумывали» даты рождения! Когда организовались колхозы, первая перепись была в 1936 году, надо было оформлять паспорт и указать дату рождения. Кто что хотел, то и ставил. А я подумал: напишу 15 мая – середина месяца. Уже будет тепло. Накрою стол, сварю мамалыгу, зажарим барашка. Придут друзья, будем сидеть за столом прямо во дворе…