Хачигуаш некому называть наной - по-адыгейски – бабушка. Потому что никого из самых родных уже рядом нет. Ее столетняя жизнь была постоянной борьбой с несчастьями и лишениями, и малой толики их уже было бы много любому. Но она и сегодня не разучилась петь, улыбаться, любить.

Она родилась в 1918 году третьей дочкой в семье Исмаила из рода Ачмизовых. В 19 лет ее уже выдали замуж, особо не спрашивая. Время было голодное, но троих ребятишек одного за другим она успела родить до войны. А когда муж ушел на фронт, и Псебе превратился в прифронтовой аул, она продолжала работать в совхозе. Детей приходилось оставлять с кем придется, вот и не углядели. Один сын погиб, двое умерли от болезней. Уже много лет спустя, когда вспоминали жертв войны на митингах и собраниях, Хачигуаш всегда мысленно представляла своих детей. Их тоже забрала война. Была бы она всегда рядом, такого бы не случилось.

Муж, узнав о трагедии, в аул больше не вернулся. Ее спасала работа. После войны в совхозе организовали молочную ферму, закупили более ста коров. Она была и дояркой, и скотницей, и сыры делала, и молоко сдавала. Добрые Буренки и Пеструшки стали молчаливыми свидетелями ее горя. Только им она могла выплакаться во время утренней дойки, не стесняясь вести свой бесконечный разговор с мужем. А руки умело делали свое дело. Она стала передовой дояркой, бригадиром, а ферма – одной из самых лучших в районе.

– Я была маленькой, – рассказывает племянница Шамсета, – и все время просила тетю взять меня на ферму. И она брала меня, и это были самые счастливые моменты.

Другая племянница, Сара Шхалахова, вспоминает, как тетя брала ее на полевые работы.

– И вот тетя берет меня с собой в поле, а я маленькая, и она сажает меня на шею, и так вот продолжает работать. Что ей тяжело, я об этом не думала, наоборот, я была в восторге – сверху мне все было видно.

Сегодня племянницы нежно держат под руки тетю Хачигуаш, чтобы довести ее с кровати до стола. Живет она в доме Шамсеты и Асланкерия Нагучевых, и для нее они делают все. И она признается, что в свои 100 лет она счастлива. Просыпается – и начинает петь старинные адыгейские песни. Обязательно умоется, сделает себе массаж лица.

– Интересно, как жизнь меняется, – говорит она. – Не было еще недавно ни телевизоров, ни машин. А теперь лошади из аула исчезли. Зато на расстоянии слышим друг друга. И то ли еще будет, говорят, скоро роботы будут по улицам ходить. Поживем – увидим!