Хирург от Бога. Так говорят о Иване Пеннере, который спас жизнь сотням туапсинцев. Его уважали, любили, но мало кто знает, что молодость врача прошла в лагерях. Но он не сломался, выжил и посвятил жизнь спасению людей.

[quote style=”boxed”]В НКВД его пытали, «выбивали» показания, делали все, чтобы он оговорил себя и ни в чем не повинных людей. Арестованный не подписал ни одного документа! Зато спустя много лет он с полным правом сможет сказать: «Ни за один день жизни мне не стыдно».[/quote]

Память

К сожалению, Ивана Петровича Пеннера нет с нами уже больше семи лет. Но имя заведующего хирургическим отделением больницы имени Н.И. Пирогова прочно вошло в историю нашего города.
Судьба свела меня с дочерью гениального врача – Натальей Бояркиной.

Наталья Ивановна тоже медик. Она врач УЗИ в той самой больнице, где ещё работают в люди, которые помнят, как пришел к ним в 1972 году подтянутый, красивый, в белоснежной рубашке с лучезарной улыбкой – Иван Пеннер.
Молва о новом хирурге, умеющем творить чудеса, разлетелась по району со скоростью света. К Пеннеру выстраивались очереди, он проводил десятки сложнейших операций.

– Я не отрываясь смотрела, как он оперирует, и понимала, что таких хирургов в мире единицы, – вспоминает операционная сестра Зинаида Федоровна, – все движения отточены! И что бы ни случилось во время операции, он всегда оставался спокоен. Кроме этого, он был интеллектуалом, например, по памяти мог часами читать стихи Некрасова – своего любимого поэта. В музыке ценил Вагнера и Баха. Кроме того, обладал прекрасным чувством юмора. Что греха таить, на него засматривались многие женщины, строили ему глазки, но все попытки были тщетны: он бе-зумно любил свою жену и дочек.

– Таких как он больше не будет, – вторит коллеге медсестра Светлана Вартанян. – Однажды нам предстояло зашивать рваную рану, что и говорить, картина была страшная! Я ассистировала Ивану Петровичу, и вдруг мне стало плохо. Другой бы отчитал или выгнал за профнепригодность. Здесь же абсолютное спокойствие и глаза, излучающие доброту и сострадание. Он шил рану и при этом успокаивал меня!

– Его любили, уважали, но то, что папа провел много лет в лагерях, знали единицы, – говорит Наталья Бояркина. – Для многих знавших его людей, это станет откровением. И всё-таки отец всю жизнь надеялся, что люди узнают правду, что справедливость наконец-то восторжествует.

Арест

Раскладывая на столе черно-белые фотографии, Наталья Ивановна продолжает рассказывать об отце.
Иван Петрович из поволжских немцев. Семья Пеннеров приехала в Россию при Екатерине Второй из Восточной Пруссии (куда в свое время бежала из Голландии, скрываясь от жестокого герцога Альбы).

Иван родился в многодетной семье, был четвертым из семерых детей. Тем не менее, он блестяще закончил Саратовский медицинский институт, был приглашен на кафедру хирургии как подающий большие надежды специалист. При этом, чтобы сводить концы с концами, аспирант постоянно сдавал кровь…

И вдруг обезумевшее государство потребовало от Пеннеров крови уже по-иному.
В 1937 году по 58 статье УК (контрреволюционные преступления) как врага народа расстреляли отца – Петра Петровича Пеннера. Примечательно, что после революции 1917 года у Пеннеров была возможность выехать за границу. Но Петр Петрович так был привязан к своему дому, хозяйству, так любил родную землю, что не решился на переезд.
Двадцатичетырехлетнего Ивана арестовали в 1943 по той же вышеупомянутой статье.

– Его взяли только за то, что у него была немецкая фамилия, объявили немецким шпионом, как и многих Фишеров, Битнеров, Миллеров, – говорит Наталья Ивановна. – Человека, который так любил свою Родину, был готов в любой момент отправиться на фронт и сражаться с врагом…

В НКВД его пытали, «выбивали» показания, делали все, чтобы он оговорил себя и ни в чем не повинных людей. Арестованный не подписал ни одного документа! Зато спустя много лет он с полным правом сможет сказать: «Ни за один день жизни мне не стыдно».

Лагеря

Ивана Пеннера отправили в Красноярские лагеря, там сгинула его молодость. Там Краслаг, Норильлаг и другие жернова тюремной империи перемололи около полумиллиона человек. Вечным памятником жертвам сталинских репрессий стал Норильск, возведенный рабским трудом тысяч заключенных – город на костях.

Остальных Пеннеров – большую семью – выслали в Казахстан, затем на Урал, где от голода умерла мать. Только спустя много лет Иван нашел могилы родных.

Врач остается врачом и в концлагере. Хирург Пеннер даже роды принимал. А работать приходилось в нечеловеческих условиях. Порой не было под рукой элементарных медикаментов, бинты стирали и кипятили по многу раз. Даже заболев туберкулезом, он продолжал на свой страх и риск госпитализировать в свое отделение заключенных – всех, кого только удавалось на время выхватить из мясорубки принудительных работ. Он их буквально выхаживал, бывало отдавал свой паек.

– Вы не представляете насколько важно человеку, заживо съедаемому вшами, мошкой и гнусом, просто помыться! – говорил Иван Петрович. –Это может спасти ему жизнь!

Спасая заключенных, он каждый день ходил по лезвию ножа. Если бы об этих «махинациях» с госпитализацией узнало лагерное начальство, Ивану Петровичу прибавили бы еще 10 лет срока. Некоторые спасенные всю жизнь слали ему письма. Он отвечал каждому – и бывшим уголовникам, и профессорам с академиками. Десятки писем со всего мира!

Примечательно, что в лагерях Иван Петрович встретил свою будущую супругу – Нину Александровну Буторову. Десять лет бок о бок они проработали в одной операционной. Образованные, интеллигентные, настоящие профессионалы своего дела – они были созданы друг для друга. Как она оказалась за колючей проволокой? На хрупкую Ниночку Буторову, очень похожую на кинодиву Любовь Орлову, и, кстати, с первых же дней войны вставшую на защиту Родины, кто-то состряпал ложный донос.

– Донести могли просто из зависти, – говорит Наталья Ивановна, – ведь мама была необыкновенной красавицей.

Сибирь

Иван Пеннер вышел из лагерей лишь в 1952 году и подписал бумаги, обязуясь пожизненно оставаться в Сибири – если бы не подписал, то дали бы еще 10 лет!

Целый год он ждал свою супругу. Нину Александровну освободили в 1953 после смерти Сталина. Пытались обустроиться в Сибири.

– Мы выживали только за счет подсобного хозяйства, – вспоминает дочь хирурга. – Отец вставал ни свет ни заря. Надо убрать сено, почистить и накормить корову… А потом одевал костюм и шел в больницу – оперировать. Если была зима, он расчищал трехметровые сугробы перед домом, носил ведра с водой из колодца. Были ли мы несчастны в той далекой ссылке? Нет! Папа всё делал так, что мы чувствовали себя самыми счастливыми и любимыми. Например, он выписал откуда-то семена клубники и вырастил ее для нас. Это были большие потрясающе вкусные ягоды, которые росли только у нас. Мы играли в шашки и шахматы, много читали, слушали классическую музыку и знали все оперетты наизусть. Отец много рассказывал о интересных людях, с которыми он был в заключении, об их судьбах. Он обладал феноменальной памятью. Мы ходили на лыжах с тайгу. Поверьте, такая любовь творит чудеса!

Только после 20 съезда партии в 1956 году Пеннерам разрешили соединиться с родственниками – в Казахстане в Караганде.

– Мы там встретили высланных этнических немцев, чеченцев, корейцев,- вспоминает Наталья Ивановна. – Всех их сплачивала общая судьба.

Признание

Лишь в 1964 году Иван Петрович и его супруга были реабилитированы.
А в начале 70-ых супруги Пеннер с двумя дочерьми переехали в Туапсе, где больше двадцати лет Иван Петрович делал сложнейшие операции. Он смертельно уставал, но не отказывал в операции ни одному пациенту.

Прощание

Лихие 90-е внесли неприятные коррективы. Будучи людьми в весьма преклонном возрасте, Иван Петрович и Нина Александровна все же решились на переезд в Германию, историческую родину Пеннеров. Однако в аэропорту бандиты отняли у стариков все деньги, которые кропотливо откладывались на жизнь в другой стране. Иван Петрович сильно переживал и даже впоследствии от стресса ослеп.

Тем не менее Иван Петрович прожил в Германии 15 лет и обрел последнее пристанище на кладбище города Людвигсхафен. Показательно, что проститься с Иваном Петровичем слетелись со всего света благодарные пациенты и даже дети, и внуки спасенных хирургом Пеннером. Среди прощавшихся были и жители Туапсе.

На могиле Ивана Пеннера – надгробие – раскрытая книга, на страницах которой роза и символ медицины – чаша со змеем. Книга же символизирует любовь врача к русской классической литературе, а роза – любовь к супруге, которая через пять лет была похоронена рядом с ним.

Валерия  Экомасова