Коммунистическими 60-ми повеяло от увлекательного рассказа-воспоминания Ольги Ходжашвили (Тарасовой), корреспондента нашей газеты тех времен. Она живет и работает в Киеве, связалась с нами по электронной почте и по нашей просьбе прислала свои газетные истории…

Нас цитирует БИ-БИ-СИ!

…Город «гудел». В крае – шок. Только что «вражеская» радиостанция «Би-би-си» злорадно передала, что в СССР процветает торговля наркотиками. И ссылались капиталисты на никому не известную газету из Туапсе. Мол, это она поведала миру правду…
Автор заметки – я, Ольга Ходжашвили, была ни жива ни мертва. Ведь я только начинала в журналистике. И такое могло быстро закончить едва начавшуюся карьеру.

Юнкор – за мороженое

В газету я пришла школьницей. Мне поручили организовать вечер-встречу выпускников разных лет. Мы выложились на все «сто», вечер получился потрясающий. Заметка в местную газету (тогда это был «Рассвет») сложилась сама собой. На гонорар за неё – один рубль восемьдесят пять копеек – можно было купить десять порций любимого эскимо по десять копеек плюс четыре пирожных по 22 копейки – как раз для подружек. Писать показалось легко и увлекательно.
И опять была написана заметка: на сей раз об уроках труда.
Профессия журналиста начинается с любопытства. С этим было всё в порядке. От любопытства к жизни, к её разным проявлениям просто распирало.
Итак, я стала ходить в редакцию и брать задания.

Стихи и бригада

А в редакции появился Толя Краснокутский – мой шеф и наставник на годы. Я перешла в десятый класс.
Первое серьезное задание: пойти на Туапсинский механический завод (ТМЗ) и написать о комсомольско-молодежной бригаде. Полетела на завод как на крыльях. У меня уже было удостоверение внештатного корреспондента.
А там – конфликт, в который попала «с пылу с жару», и заключался он в оплате труда.
Мой «социальный инстинкт справедливости» был разбужен, а абстрактное упование на великую силу пера в борьбе за улучшение мира приобрело вполне конкретный сюжет и драматургию.
Я помчалась в редакцию, к Краснокутскому – рассказать о происшествии и посоветоваться, куда мне следует пойти в первую очередь: в партком или сразу к директору завода? Заголовок статьи придумала «Разгневанная бригада требует».
Толя слушал, попыхивая сигаретой. Иногда ухмылялся.
– Сам позвоню на завод и подключусь к ситуации, – Толя пыхтел сигаретой. – Разберемся…
– Вы что, не доверяете?!
– Ты в каком классе?
– Десятом…– Я сразу загрустила.
– Напишешь репортаж, не волнуйся. Стихи хочешь послушать?
– Чьи?
Он не ответил, откинулся мощным корпусом на стул и, глядя то в окно, то изредка на меня, стал читать:
Девчонке хочется взрослой
Как можно скорее стать
А взрослым быть не просто.
У взрослых жизнь не проста.
У взрослых много условий.
Нужных. А больше нет
У них хорошего слова,
Брошенного в рассвет.
Небо в улыбке звездной.
А взрослому невдомёк,
Что это галактик гроздья
Тянут ему цветок…
Тем же вечером я решила, что пойду работать в местную газету.

Под вольтовой дугой

Я работала при трёх редакторах. После школы, за неимением свободных мест в редакции, отправилась в типографию – шила коробки для тортов на механизме, похожем на большую швейную машинку на ножках, ходила в сером халате, теплых шерстяных вязаных носках, так как помещение типографии было сыроватым и низковатым.
Когда выпадала свободная минута, приходила в цех к метранпажу и наблюдала, как верстается газета, как из свинцовых строк линотипа рождается её лицо. Тут я познакомилась с первым редактором в моей жизни – Балацким.
Уже в штате редакции с Балацким довелось поработать около года. Он был вежлив, приветлив и хорошо знал своё дело – скоро по решению крайкома партии его перевели в Белореченск на укрепление местной газеты – так говорили старшие в редакции. А первое удостоверение, подписанное им, до сих пор хранится в моём архиве.
Затем газету возглавил Богатырев. Его фамилия соответствовала и росту – высокий, говорил внушительно, действовал решительно, часто жёстко. При нём мой шеф Анатолий Краснокутский избирался секретарём партийной организации – и низвергался с высот партийного руководства. За окладистую бороду доставалось ответственному секретарю Славе Ерёмину.
Боролся Богатырев с «бахусом» – в какой-то степени бичом газеты. Средний возраст большинства «литрабов», официально – литературных сотрудников, не превышал тридцати и чуть выше. Энергия, темперамент били фонтаном. На «огонёк» в задний кабинет, где одно время куковали Краснокутский и ответственный секретарь Еремин, заходили авторы, внештатники, поэты, колоритные люди, посещавшие город. Бутылка сухого воспринималась как должное. Иногда народ исчезал с работы «на мероприятия». И пропадал. Хотя количество строк, а их надо было сдать в день не менее двухсот, по норме, как у станка, практически всегда выполнялось – иначе не из чего было делать газету, выходившую пять раз в неделю. Но надо отдать должное: в редакции Богатырев устраивал «втыки» и разносы, но наверху, «на ковре», крепко защищал своих сотрудников. При нем, если не изменяет память, произошло единственное редакционное новоселье – Краснокутский получил квартиру для своей семьи. Пробить квартиру было необычайно тяжело, и заслуга редактора в таком деле бесценна.
Должность редактора местной газеты в те времена была где-то между молотом и наковальней. «Шеф», как мы называли редактора, всегда находился под вольтовой дугой. С одной стороны – жесткая привязка к горкому и райкому партии. С другой стороны – груз общественного мнения. В небольшом городе редактор – фигура значительная, всегда на виду. Слово его, иногда сказанное совсем «не для печати», приобретало особый, можно сказать, символический смысл.
… Богатырев долго не задержался в Туапсе – газета по тематике, содержанию, оформлению считалась лучшей в крае. Редактора перевели на повышение – в Краснодар.

Девятый вал Виктора Туванхо

Виктор Фёдорович Туванхо – обаятельный человек, с не очень жестким характером для такой должности, с душой, в какой-то мере эстет, стал следующим главным редактором. На его долю выпадали такие разносы, выдержать которые мог только человек не просто любящий, а обожающий своё дело.
За все материалы, опубликованные в газете, в первую очередь, нёс ответственность редактор. И если что-то проскакивало, что не устраивало городские, районные, а ещё хуже – краевые власти, начиналась страшная буря. «Девятый вал», изображенный знаменитым художником Айвазовским, казался игрушкой. Обрушился такой «девятый вал» на Виктора Фёдоровича, когда я написала тот самый очерк про контрабандистов с наркотиками.
Итак, Краснокутский отрядил написать статью о контрабанде. Она зиждилась на судебном закрытом процессе. Закрытом – поскольку фигурантами дела была почти вся команда танкера, в спардеке которого много чего перевозилось. В том числе и наркотики, которые распространялись через бары, кафе чуть ли не всего Черноморского побережья. Поскольку оборот был налажен и денежные потоки шли немалые, в операции активно участвовали, как теперь бы сказали, «наркобароны». Некоторые были в розыске, потому мне было приказано особо не «светиться» на суде. Естественно, подпись под статьей только под псевдонимом.
К тому времени уже имелся опыт написания статей, больших очерков. От Краснокутского я взяла манеру писать «картинками» (что и привело со временем в документальное кино в качестве сценариста). В общем, я узнала на этом процессе много чего интересного, поработала со страстью. Статью опубликовали. И даже похвалили на планерке как лучший материал недели. А дальше развилась детективная история. Номер этой газеты, выходившей уже под названием «Ленинский путь», купил кто-то из команды моряков иностранного танкера. Какой страны, можно только предположить. И передал её на Би-би-си! И вот через определенное время рупор капитализма поведал в эфире, что в СССР во всю процветает торговля наркотиками. Ссылка была на мой очерк – его комментировали по ходу передачи. Это был как взрыв бомбы – конец 60-х, начало 70-х. Тогда в стране даже слово «наркотики» легально не существовало, только в сугубо медицинской терминологии. И на редактора обрушилась вся мощь партийной власти, партийного аппарата края и города: как он просмотрел? Где его партийная бдительность? Как вообще могли опубликовать на такую тему очерк?
Долго Виктора Фёдоровича таскали «на ковер». Он приходил из горкома желто-зеленого цвета, без конца курил. Надо отдать должное Туванхо – все «втыки» вынес стойко. Мне только коротко сказал: на будущее забудь упоминание о наркотиках.
И Краснокутскому сильно влетело. По-моему, выговор был чуть ли не с предупреждением. Но, пережив штормы и бури, мы от трудных тем не отказывались. К примеру, о проституции как явлении не только в Туапсе, но и на побережье, писали уже тогда. Толя придумал заголовок «Тени у пирса». Номер той газеты был подписан Туванхо…

(Продолжение следует)