Эти воспоминания Георгия Николаевича Червоненко, пережившего ребенком Туапсинскую оборону, нам передала постоянная читательница «Туапсинских вестей», наш верный друг, Заслуженный учитель России Галина Абрамовна Кириченко.
Строчка за строчкой вырисовываются война и мир мальчика, которому на начало Великой Отечественной еще не было и семи лет. Он рос в учительской семье – педагогами были его мама, бабушка и дед, а отец, Николай Алексеевич Червоненко, служил офицером связи в штабе 56-й армии, что располагался в Марьиной Роще близ Геленджика…

То, что пережили мы здесь, в городе, во время бомбежек представить трудно. Судьба разбросала нас, детей военного Туапсе, по свету, кого-то, увы, уже и нет в живых. Но всех нас объединяет одно – украденное войной детство и долгие, страшные бомбежки.

(Георгий Червоненко (слева в верхнем ряду) с мамой, папой и братьями)

Набрали камней и ждали Гитлера

– Первое, что помню: Туапсе, наш дом на горке рядом с Майкопским шоссе, вид на море, порт, гостиница напротив дома, – читаем мы в воспоминаниях Георгия Червоненко. – Спокойная жизнь до войны не оставила ярких воспоминаний. Мама с папой работали, и все шло своим чередом. Когда по радио объявили о начале войны, мы, трое братьев, обрадовались – настоящая войнушка! Набрали камней в карманы и залезли на дикую черешню, что росла во дворе, ждали, когда будет проходить Гитлер, чтобы бросить в него камни. Но Гитлер не приходил, и мы, пацаны, оголодав, пошли домой… На самом деле все оказалось гораздо, гораздо страшнее.

Отца призвали в армию. Начались бомбежки. Вместе с соседями мы выкопали «щель» – окоп с перекрытием, где прятались во время налетов. Поначалу немцы нагло летали днем, бомбили порт, нефтезавод, железную дорогу. Но со временем наша противовоздушная оборона окрепла, и фашистские самолеты стали сбивать. Враг перешел на ночные бомбежки. Помню, как однажды вели по улице пленного летчика, помню его молодую, упитанную и презрительную физиономию… Совсем другими стали пленные немцы после того, как их планы сорвались на Кавказе, под Сталинградом, на Курской дуге.

Лисий воротник

Для нас, детей, игрушечная «войнушка» закончилась быстро. Каждую ночь воздушная тревога, сиденье в «щели», потом начался голод. Мы стали различать по звуку мотора наши самолеты и немецкие. А потом на крыше нашего дома установили зенитный счетвертованный пулемет, от стрельбы которого по водосточному желобу скатывались гильзы. Мы собирали их и осколки немецких бомб.

Осенью старший брат Володя пошел в школу, что стояла на горке. Там же размещались наши зенитки. Мы с младшим братишкой ходили встречать Володю. И вот как-то шли мы уже втроем домой, а едва свернули за угол, услышали страшный грохот – это немецкий самолет-разведчик «рама» сбросил бомбу на зенитки, но промахнулся. Бомба упала на ту часть улицы, по которой шла Володина учительница с девочками-ученицами. Когда страх прошел, мы вернулись на то место. Все, что осталось от учительницы, был лисий воротник ее пальто, повисший на дереве. А от остальных – кровавые кусочки плоти, повисшие на поваленном деревянном заборе… Сколько лет прошло, но эта жуткая картина все снится мне в ночных кошмарах.

Записка от отца

Однажды возле нашего дома остановилась полуторка, и в военном, вошедшем во двор, мы не сразу признали отца. Мама была на работе, и он, наскоро что-то написав на листке бумаги и велев передать маме не читая, обнял нас и уехал. Сдержать слово и не прочитать записку было легко – мы еще только учились читать. Мама страшно разволновалась, когда прочла, побежала к дедушке с бабушкой, которые жили на Сортировке, где был тогда вокзал. К вечеру мы собрали вещи и сели на открытые товарные платформы, на которых перевозили раненых матросов. Нам место нашлось, а вот вещи взять не удалось – так и остались они на насыпи, а мы сделали первый шаг в жизнь эвакуации.

После войны уже отец рассказал, как было дело. В штабе, где он служил, стало известно, что на перевале под Туапсе немцы прорвали оборону и могут к утру войти в город. Было решено отправить моего отца (он был родом из Туапсе, да к тому же охотник, знающий все тропы) с приказом о срочной переброске морской бригады из Якорной Щели на перевал, чтобы преградить фашистам дорогу. Пришлось лететь на кукурузнике из Геленджика в Агой, а из Агоя добираться машиной в Якорную Щель. Отец рассказывал, что когда они летели на кукурузнике, их пытался сбить «мессер», но приблизиться не мог – отец «пугал» его выстрелами из ППШ. Словом, приказ был доставлен, и морская бригада успела перекрыть фашистам путь. И мы покидали Туапсе как раз с теми матросами, что были ранены в этом бою. Записку, что привез отец, мама долго хранила. Кстати, надежды на то, что обескровленная предыдущими боями морская бригада остановит немцев, было мало. Но моряки, как всегда, проявили чудеса мужества и героизма. Время было выиграно, и вовремя подоспело подкрепление из Закавказья.

Малолетки с гранатами

Это было только начало испытаний, выпавших на долю Жоры Червоненко и его семьи из Туапсе. Путь по железке, обстреливаемой с вражеской подлодки с моря, бомбежки, Сухуми, Батуми, Норбаязет… Но, что удивительно, несмотря на голод, холод (топили туфом, смоченным в керосине), не сдавались ни дети, ни взрослые. Открыли класс в разбитом домишке, учили и учились, грея за пазухами чернильницы и записывая под диктовку между строк газет. Затем – переезд в освобожденный Майкоп, где мальчишек ждал настоящий клад из брошенного немцами оружия. (Стреляли малолетние пацаны из шмайсеров и парабеллумов, вызывая тревогу у местного населения и поднимая в ружье наряды патрулей, думали – диверсанты. Пытались даже гранаты испробовать, но сработал инстинкт самосохранения). Вернувшись с войны, отец Георгия решил взять под контроль «массовое вооружение» детворы – просто стал брать их на охоту, учил ухаживать за оружием и, в конец концов, перестав быть запретным, плод потерял сладость. А вот местной собаке по кличке Гитлер еще долго приходилось таскать на себе ошейник с немецкими крестами и другими наградами, также в избытке находящихся то тут, то там. Кстати, доставалось и школьному скелету из класса биологии – ему регулярно рисовали косую челку и усы и тоже щедро «награждали» орденами и медалями, на всю грудную клетку.

Дети военного Туапсе

…Дети войны, дети военного Туапсе. Страшно подумать, как эти маленькие сердечки и неокрепшие умы могли выдержать все это. Сегодня маломальский стресс – серьезный повод обратиться к психологу, а тогда детские глаза видели такое, что сейчас, наверное, в фильмах получило бы значок +18. Это о них пел Высоцкий в «Балладе о военном детстве»: «…И плевал я, здоровый трехлетка, на воздушную эту тревогу! Да, не все то, что сверху – от Бога, и народ зажигалки тушил. И как малая фронту подмога – мой песок и дырявый кувшин».
Спасибо вам, что выдержали, выстояли, выжили и помните. И мы не забудем.