На три месяца будущий детский врач, студентка Краснодарского медицинского университета туапсинка Настя Авраменко превратилась сначала в рыбку, а потом и в пианиста. Она прошла отбор на участие в церемонии закрытия Олимпиады, а мы встретились с ней и спросили – как это было?

– Настя, а где и как шел отбор этих 700 людей, которые открывали церемонию закрытия?

– Нас с подружкой нашли в университете. Всех, кто откликнулсяна объявление, пригласили на кастинг. Вот там было очень много людей! Подвозили автобусами делегации из других районов и даже из других регионов. Когда я вышла к комиссии, меня попросили сделать что-нибудь, что я умею. Я села на шпагат и сделала мостик.

– Ничего себе! Откуда такие способности?

– До университета я занималась в Туапсе кикбоксингом, а там растяжка нужна. Но члены комиссии ничего не комментировали. Сказали «следующий» – и все. Прошло лето, я даже подумала, что не прошла, как осенью со мной связались и объявили, что я буду участвовать.
Репетиции начинались в Краснодаре. Хореографы – иностранцы. Сначала в зале агроуниверситета учили отдельные движения, отдельными группами, а с 19 января, когда перебрались в «Фишт», тогда я впервые увидела, как нас много. Даже иностранные хореографы говорят, что номер на 700 человек – это большая редкость.

[box type=”info” size=”large” style=”rounded” border=”full”]80 декораций организаторы заставили летать под сводами стадиона. В итоге стадион «Фишт» – это 4 километра подвесных направляющих, 25 лифтов и 2 десятка люков, чтобы декорации поднимать из-под земли.[/box]

– Как же удалось добиться синхронности?

– Для каждой фигуры пол был размечен на квадраты с номерами. Каждому из нас надо было запомнить свой номер во время исполнения фигур. Если встали хотя бы на сантиметр вправо или влево – синхронности бы не получилось. Команды подавались через наушники, которые каждому из нас выдали. И все равно, тренироваться пришлось каждый день с 19 января. Если не в «Фиште», то на улице или в специальном надувном ангаре.

– Кроме репетиций удалось что-то увидеть?

– Кому-то да. Мне – нет. У меня же было две роли! Другие могли и гулять, и билеты на соревнования давали тем, у кого одна роль. А нам нельзя. Надо было репетировать.

– Неужели вторая роль церемонии (пианист в белом парике) – это лучше, чем побывать на трибунах Олимпиады?

– Конечно! Ты участвуешь в таком колоссальном действе, эмоции просто захлестывали. Когда началась церемония закрытия, многие девочки стояли перед началом и просто рыдали от напряжения.

– Кстати, ты не была в том, пятом кольце, которое не закрылось уже специально? (На церемонии открытия была техническая заминка – одно из колец не раскрылось. Тогда все очень расстроились, но на закрытии решили пошутить и опять не раскрыть кольцо – ред.)

– Нет, слава Богу! Решение о том, что кольцо не должно раскрыться, Константин Эрнст принял уже после генеральной репетиции, когда все было готово. За 10 дней! Представляете, группе этого кольца пришлось заново учить движения и по-новому строиться! Но Эрнст сказал: «Пусть видят, что мы тоже умеем шутить!» И гости оценили!

– Я немного не поняла, что делали пианисты с инструментами в то время, как Денис Мацуев играл Рахманинова на рояле?

– Мы должны были создавать хаос по версии хореографов. Но это были не просто беспорядочные движения – каждое точно так же размечено и отрепетировано. А почему хаос, честно говоря, не знаю. Как нам объяснил Аскольд Запашный (один из постановщиков), в церемонии закрытия мы показывали Россию глазами иностранцев.
Во время открытия мы видели Россию глазами тех, кто в ней живет, а на закрытии – глазами иностранцев. Отсюда и перевернутые острова (как перевернутые представления о нашей стране), некоторая хаотичность, литературное клише. Ведь иностранцы знают, конечно, Пушкина, Толстого, Достоевского, Солженицына, Булгакова. А наши предпочтения – гораздо шире и разнообразнее. Вот такая была задумка. Но в конце концов иностранцы (по сюжету) полюбили Россию – за гостеприимство, за организацию Олимпийских игр, за наши улыбки, за желание сделать самую лучшую Олимпиаду за всю историю игр. А в моем сердце она останется навсегда.