Они очень похожи и очень разные – великий водный путешественник Тур Хейердал и курильский пилигрим, вулканолог, наш земляк, академик Евгений Мархинин. В октябре Туру Хейердалу исполнится 100 лет, а нашему Евгению Константиновичу 26 сентября «стукнуло» 88. Дни рождения и того и другого уже давно отмечают торжественно и даже без них.

У нас в Туапсе в пушкинской библиотеке состоялся необычный творческий вечер, посвященный Мархинину. Сам он прийти не смог – стенокардия, проклятая, не дает ступить и шагу. А 100-летие Хейердала отмечал весь мир!

Это сегодняшняя молодежь спрашивает: «А кто это?» Поколение 60-70-х и даже 80-х выросли под его чарующие книги о водных путешествиях в дальние страны. Родители читали нам на ночь вместо сказок о потрясающих походах на паруснике «Кон-Тики» и папирусном плоту «Ра». И это помогало нам преодолевать реальность и становиться романтиками и искателями приключений. Вместе с бесстрашным капитаном Хейердалом мы преодолевали барьеры времени, пространства, условности и даже законов физики, и под этими парусами уносились в бескрайний мир приключений, поправ быт, мирскую суету, желаний и прочих ценностей современного мира.

А потом, став взрослыми, мы ловили по телеку каждый его взгляд, каждое его слово, мысленно продолжая быть с ним рядом.
Всему миру Хейердал стал известен в 1947-м году, после того, как он и пятеро его единомышленников дерзнули пуститься в плавание по Тихому океану на плоту, сооруженном из бальсового дерева. Легендарный «Кон-Тики» — копия плота южно-американских индейцев – преодолев расстояние в 8 000 километров, прошел по океанским водам от Перу до острова Раройя в архипелаге Туамоту (Полинезия). Успех этого бе-зумного, по мнению многих, предприятия дал основание считать выдвинутую Хейердалом теорию о том, что заселение Полинезии могло происходить не только из Азии, как считала «официальная» наука, но и с Американского континента, вполне правомерной. Последующие три организованные им экспедиции – на папирусных лодках «Ра» и «Ра-2», а также на камышовом «Тигрисе» – продемонстрировали возможность проникновения древних обитателей Средиземноморья на территории Нового Света за тысячи лет до Колумба и древних шумеров – в Индостан и на южное побережье Аравии. И делалось все это Хейердалом еще и для того, чтобы доказать, что океаны, разделяющие материки нашей планеты, людей, их населяющих, только объединяют.

Евгений Мархинин, его современник, – точно такой же пилигрим – только он избрал не водную стезю, а горячие и не менее опасные вулканы, всю жизнь путешествуя от одного к другому на Камчатке, Сахалине и близлежащих островах.
Его замечательная книга «Цепь Плутона» как раз и рассказывает о восхождениях на разные вулканы.

Цепь Плутона (бога подземного царства) – это название цепи курильских вулканов придумал сам Мархинин, он же ввел в обиход День вулканолога, который отмечается теперь всеми вулканологами 30 марта. Как и Тур Хейердал, выдвинул гипотезу, а позже создал свою теорию возникновения жизни на земле. Защитил докторскую о влиянии вулканической деятельности на развитие биосферы Земли. Так же, как и Хейердала, теорию Мархинина многие ученые не сразу приняли. Зато теперь все чаще и чаще соглашаются с ним.
Два великих путешественника не встречались в жизни. Но заочно знакомы. У них был один замечательный общий проект – 20-томник, в который были включены самые интересные рассказы, повести, романы и документальные свидетельства о путешествиях. Серия издательства «Мысль» ХХ век: «Путешествия. Открытия. Исследования» объединила великих путешественников планеты и подарила читателям целый мир открытий. Серия вышла в свет в 1974 году (к 60-летию Тура Хейердала) и сразу стала раритетной для ценителей. Первый том «отдали» Туру Хейердалу с его повестью «Путешествие на Кон-Тики», один их следующих – Мархинину – с его «Цепью Плутона».

Сам Хейердал, открывая своим предисловием издание, писал: «Вы можете отправиться во льды Арктики под руководством Папанина…, вместе с Андерсеном, Фуксом и Хилари исследовать Антарктиду. Вы можете погреться среди вулканов под надежным присмотром Мархинина… Уйти в необозримые дебри Азии вместе с Арсеньевым, Рерихом… Погрузиться на дно мирового океана в обществе Кусто…»

– Когда мне предложили участвовать в этом, как сейчас бы сказали, проекте, в одной компании с такими великими исследователями, я был счастлив, – говорит Евгений Мархинин. – Я до сих пор считаю, что это самая большая честь в моей жизни. Потом я стал доктором наук, академиком, но быть наряду с Кусто, Хейердалом, Рерихом, Арсеньевым и другими, поверьте, эта честь выше всех званий и регалий.

Их внутренняя связь с Хейердалом проявляется даже тем, что и даты рождения у них стоят рядом! Впрочем, одно большое отличие есть. Тур Хейердал был женат трижды. Евгений Мархинин всю жизнь верен и любит свою единственную музу – Ирину Борисовну, которую встретил среди вулканов, с которой 30 лет работал на Камчатке, совершил не одно восхождение к кратерам и самое главное в жизни – на вершину Любви…

Из книги Евгения Мархинина «Цепь Плутона»

В кратере на черном вулканическом песке, засыпавшем снежник, блестит на солнце тонкая золотистая нить. А вот другая, третья… Много их. Это волосы Пеле – богини огня. Они разные, эти волосы. Вот черный волос, похожий на конский. А вон целая прядь золотисто-белых волос, подобная нежному локону блондинки. Эти нити – результат естественного стеклянного дутья, что они вытягиваются газами в расширяющихся пустотах раскаленного вязкого шлака.

…Мы на вершине Толбачика. В глубине, в раскаленном каменном колодце, кипит лава. Облака газов просвечивают насквозь и не мешают наблюдать за поверхностью лавы. От нее то и дело на большую высоту взметаются красные брызги, а иногда невысокие языки пламени. По-видимому, это мельчайшая раскаленная лавовая пыль – вулканический пепел. Охлаждаясь, она превращается в черный дым. Оттуда, из глубины колодца, доносится шум и урчание, как из огромного кипящего котла.

…Никакая фотография не способна сделать снимок извержения в полной мере. Мне кажется, что даже такие большие художники, как Врубель, Сарьян и Рокуэлл Кент, не справились бы вполне с этой задачей. Как передать на полотне свист ветра, урчание и всплески лавы, грохот камней, срывающихся с отвесного ледяного карниза, и настроение, порождаемое демоническими силами природы? Может быть, средствами музыки? Может быть, это могли бы сделать Бетховен или Вагнер?

…Периодически, где-то впереди и слева слышен грохот падающих камней. Лавина камней, если докатится, сотрет в порошок. Сердце неприятно сжимается, и по спине пробегает холодок страха. Чуть-чуть большой кусок горячего шлака не срикошетил в Олега, и только небольшая оторвавшаяся крупинка поцарапала ему лицо. Чуть-чуть раскаленная вулканическая бомба не убила фотографа Вадима Гиппенрейтера, а только прожгла ему куртку, просвистев по касательной. Чуть-чуть камень величиной с пушечное ядро не задел моего носа, когда я спускался с Ключевой. Но, как говорится, «чуть-чуть» не считается…

…На вулканы спустилась ночь. В небе замерцали звезды. С вулкана они воспринимаются по особенному. И не потому, что тогда они к нам чуточку ближе, а потому, что тогда мы к ним ближе духовно. Стоя на вершине вулкана в тихую ясную ночь, когда на небе звезды, физически ощущаешь космос, и физически ощущаешь планету – бездонность космоса и дыхание планеты…