В гостях у туапсинца Ашота Мовсесяна «Туапсинские вести» уже во второй раз. Первое знакомство с его удивительным садом миниатюрных деревьев — бонсаев — было летом, оно впечатлило.
Вы видели, как меняются бонсаи к зиме? Когда листья у больших деревьев желтеют, опадают — как живёт и ведёт себя миниатюрный лес? Об этом «Туапсинские вести» узнали, побывав в гостях у Ашота Мовсесяна, который в своём доме в центре Туапсе уже 15 лет постигает искусство и философию бонсая.
— У нас сейчас самое интересное время, — встретил нас хозяин, сопровождая к своим деревцам. — Бонсаи ничем не отличается от обычного дерева. Они тоже меняют листву, готовятся к зиме. Только всё это — маленькое.
Во дворе его обычного дома в самом центре города, на маленьком участке земли разместился целый ботанический «реестр»: катальпа, сосна, ель, кизил, каштан, десятки видов клёна, желтодревка, или скумпия. В общем-то, в этом маленьком лесу есть всё, что у нас произрастает, и каждое дерево — со своей историей.
— Вот этому уже пятнадцать лет, — кивнул он на граб. — Это мой первый. Старший. А эти тут… молодые. Вот груша. Тоже старое дерево. Это клён японский. Ему… ну, молодой ещё, лет пять, наверное. Я его из семян вырастил. А вот ещё один клён — его возле реки нашёл. Это вот инжир, хороший из него бонсай получился.
— Есть любимчики среди всех?
— Ой… нет. Я всех люблю. Любимчиков нет и не будет.
— До какого размера считается бонсай?
— Говорят, до метра можно. Но чем меньше, тем интереснее.
Что такое бонсай
Бонсай — это не особый вид растений, а особый способ, искусство выращивания деревьев в миниатюре, возникшее в Китае и достигшее высочайшей формы в Японии. Название состоит из двух иероглифов: дерево и плошка. Требует это искусство десятилетия труда.
Сначала нужно задумать стиль: сколько будет стволов, каким станет наклон, форма кроны, расположение главных ветвей. И, как это часто на Востоке, бонсай — это одновременно и садоводство, и философия.
Искусство самураев
Несмотря на китайское происхождение бонсая, именно японцы превратили это «садоводство» в искусство. И увлекались им монахи, аристократы и даже самураи. К XIX веку маленькие деревья стали частью национальной культуры и семейными реликвиями, передаваемыми от поколения к поколению.
История Ашота
Ашот работает на стройке, и с природой его профессия почти никак не связана. Но однажды он увидел по телевизору передачу о бонсаях — и загорелся. Это было настолько неожиданно, что даже он сам потом удивлялся: откуда вдруг такая тяга?
Информации было мало, книги достать сложно, но идея уже проросла. Он начал искать материалы, учиться и собирать свои первые деревца — прямо с лесных троп, камней, берегов рек, с неудобных мест, где дереву приходилось бороться за жизнь.
— Такие деревья сильные, выживают в любых условиях, — объяснял он. — Из них получаются лучшие бонсаи.
Посадить дерево можно из семян, черенков, ростков или саженцев. Последние растут быстрее. Главное — создать условия, где корням «некуда идти». Поэтому бонсаи размещают в плоских чашах: ограниченное пространство удерживает рост и позволяет дереву остаться миниатюрным.
Плошки Ашот делает сам — ровные, глиняные, живые; впрочем, есть и покупные. Каждый год он пересаживает деревья, подстригает корни, обновляет грунт.
— Света должно быть достаточно, — объяснял он, — но не в избытке.
В природе деревья тянутся к солнцу, соревнуются. Бонсаи такой конкуренции не нужно.
Он показал проволоку, аккуратно обёрнутую вокруг веток:
— Она помогает формировать наклон. Полгода-год — и можно снимать. А вот если неправильно обрезать — ветка погибнет. У меня поначалу такое случалось.
Осенняя жизнь миниатюрного леса
Осенью его сад особенно прекрасен. Миниатюрные листья клёнов зазолотились, груша неохотно сбрасывает последние листочки, японские клёны засветились рубиновыми оттенками. Деревья готовятся к зимовке — каждое по-своему.
— Вредители тоже зимуют, — говорит Ашот, внимательно осматривая каждую веточку. — Надо всё проверять.
Тропические деревья он переносит на зиму в дом. Зимостойкие — укрывает от дождя, чтобы вода не заливала крошечные корни.
— Земли мало. Зальёшь — корни сгниют, — разъясняет Ашот.
Он показал и новых «питомцев» — клёны, сливу, даже маленькие кипарисы, которые собирается превратить в панорамный бонсай. Это новое направление, которое он осваивает.
Терпение как путь
Ашот растит свои деревья не для продажи.
— Они как дети. Пока не уверен, что за ними будут правильно ухаживать, — не отдам. Вот один бонсай всё-таки продал. Очень человек просил, очень хотел. Я увидел, что он тоже в этом понимает, поэтому согласился.
Ашот любит думать, что однажды этот маленький лес перейдёт к детям и внукам. Ведь бонсай может жить сотни лет — 300, 400, иногда тысячу.
Несмотря на опыт, который заметно читается в каждом движении его рук, сам Ашот говорит о себе с удивительной скромностью. Он часто повторяет, что ещё не достиг совершенства и только учится. Что все его питомцы ещё в пути, как и он сам.
Миниатюрный лес стал для него не просто хобби, а школой, где природа — строгий, но справедливый учитель.
— У меня много идей, — улыбается он. — На их воплощение нужны годы. Я всё ещё учусь и ещё не достиг того, о чём мечтаю. Поэтому смотрю разные видео, как мастера делают, и хочу создать что-то особенное. Бонсай — это долгий путь. Мне ещё работать и работать.