2 октября туапсинке Зинаиде Васильевне Шульженко исполнилось 95 лет! Родные, соседи, знакомые, друзья, бывшие коллеги по работе, ветераны войны и труда сердечно поздравляют ее с юбилеем! Здоровья, здоровья и еще раз здоровья.
– Сестра! Помоги! – Этот крик она слышала во сне еще долгие годы после войны. Уж слишком сильны были впечатления для 19-летней девчонки, сразу вот так, в одночасье брошенной во фронтовую мясорубку.
– А все потому, – рассказывает Зинаида Васильевна, – что мы занимались перед войной на курсах сандружинниц. Так-то я после окончания техникума работала в финансовой части Петрозаводского района Ленинграда. Бюджет вела. А в конце 30-х годов молодежи кинули клич: «Если завтра война?!» Вот мы после работы на курсах, как в настоящем медучилище, учились оказывать первую помощь, накладывать жгуты и так далее. Честно говоря, я не думала, что буду заниматься этим. Но война и вправду началась…
В той неразберихе первых дней они, девчонки, с этих курсов попали в Карелию, в госпиталь.
– Госпиталя как такового не было, – вспоминает Зинаида Васильевна. – Не было коек, врачей, медикаментов… Мы еще мыли стены в каком-то старом здании, как услышали: «Раненых привезли!». Побежали, а там… На носилках окровавленные, грязные, матерящиеся мужчины. А куда их? Что делать? Вот мы разложили на полу их всех, и плачем за дверью…
Потом госпиталь начал работать, а ее отправили в поезд, который почему-то называли летучкой. От передовой – сутки, и вот эти сутки она должна была довезти свой вагон живым. А в вагоне – сверху донизу – люди. Кричащие, плачущие, требующие помощи, в забытьи, умирающие… Она металась между ними, как сумасшедшая, но помочь существенно не могла. А они звали и молили – все сразу: «Сестра! Помоги!»
Однажды начальник поезда застукал ее в тамбуре рыдающей. Сил не было вынести. И так вскипел: «Не смей! Это они могут плакать. И то держатся. А ты что себе позволяешь?! Чтоб никто – ни я, ни они – никогда не видели твоих слез. Гладь их по голове, меняй повязки, бинты. И – улыбайся!»
– А однажды везли парня, который все сутки кричал: «За Родину! За Сталина!» Боже – какой голос у него был зычный. И он не умолкал, а другие раненые готовы были убить его. Но контуженный солдат не видел ничего вокруг, кроме боя. И тогда Зина обняла его, и так летели они на своей летучке до самого конца…
Потом она еще много всего видела, с госпиталем прошла за передовыми частями всю войну – до самой Германии. Среди раненых нашла и свою любовь – веселого Саньку Шульженко, которого после третьего ранения комиссовали, а он остался в госпитале – при ней.
Так и прожили всю жизнь вместе. А в 60-х приехали в Туапсе. Он работал в порту, а она – бухгалтером в здравницах района. А война напоминала им о себе двумя немецкими репродукциями, которые они (наивные!) привезли на память о Германии. И ночными ее кошмарами, вечным зовом: «Сестра, помоги!» И его болями – последствие ран, и ее невозможностью иметь детей – последствие невыносимых для женщины условий на войне. Орденами и медалями. И праздником Победы.
Победы, которая оправдывает все, а ее судьбу поднимает на невиданную высоту…