Не слишком ли часто сегодня кошки или собаки становятся единственными родными, главными членами семьи? И как не переступить грань, выбирая эту нечеловеческую преданность взамен отношений человеческих?
Собака рада тебе всегда, и кошке все равно какой ты – злой или тупой, опустившийся или равнодушный, ленивый и даже пьяный. А вот с людьми, ах, не так, и такую встречу, чтобы аж подлетели от счастья, надо заслужить. И любовь, дружбу и уважение надо заслуживать, а отношения в семье – это вообще ежедневная работа.
В приемной ветеринарки
Здесь у каждого по две пары страдающих глаз: хвостатого больного и его хозяина. И даже не представляю, кто страдает больше, бабушка или ее рыжая кошка в детской пеленке, этот непрерывно и хрипло воющий огромный черный кот в сумке или его хозяин – уже почти невменяемый мужчина в кожаной куртке, не отрывающий от него успокаивающей и ласкающей руки. И на столе под капельницей еще один бедолага, тоже черный, ударенный током, говорят. А рядом сползающая в изнеможении на пол и вся в корвалольном облаке хозяйка. Собаки все больше ждут своей очереди на улице, а здесь – коты, и их все несут и несут.
Прием ведут сразу два «айболита», и мы с нашим подкидышем заходим в кабинет одновременно с хозяином черного в сумке. Оказывается, этот кот редкой породы, почти бенгальский тигр, и камни в мочеточниках не дают ему спокойно помочиться, причиняя страдания. Нашему подкидышу, взятому в добрые руки и в приличный дом, нужен просто осмотр, ему измеряют температуру, а мы наблюдаем только за бедным черным. История, видно, давняя, и сосредоточенный врач, осторожно ощупывая больного, все молчит и молчит, думая, что делать дальше. И видимо, молчит чуть дольше, чем может выдержать хозяин. Взрослый брутальный мужчина оторвал руку от кота и каким-то сдавленным голосом вдруг заговорил: «Вы что, доктор, вы что не будете…» И вдруг зарыдал внезапно и отчаянно! Все оторопели.
– Господи, что «не будете?», – ахнула врач. – Всё мы будем, сейчас уколем, катетером мочу спустим, потом проконсультируемся, вместе определимся…
Отворачиваясь и извиняясь, мужчина перевел дух и снова положил руку на холку своего ненаглядного страдальца.
Встреча у порога
Мы их любим, как родных, наши Васи и Муси, Шарики и Джессики становятся членами семьи. А как они любят нас! Моя собака встречает меня так, как никто никогда не встречал: несется, не чуя лап, подпрыгивает, как в цирке, чтобы лизнуть в нос, тащит все свои игрушки, тапки и даже тщательно зарытую косточку. Может даже уписаться от счастья! А кошки – они тоже умеют и ждать, и встречать, вьются у ног, трутся, мурлычат. А если тебе плохо, говорят, ложатся на самое больное место и лечат, согревая. Они ласковые и трогательные, смешные и теплые, а главное, они рады тебе любому и любят тебя безусловно. А еще они все прощают и не помнят обид, и им ничего не надо, только твою ласковую тяжелую руку и немного корма.
Главный член семьи
Но не потому ли в серьезном возрасте люди вдруг начинают жить только с ними вдвоем, или вчетвером, а бывает, и с десятком кошек? И не слишком ли часто сегодня кошки и собаки становятся единственными родными, главными членами семьи? Особенно для женщин за 70, за 60, а то и за 50, квартиры и жизнь которых наполнены не детьми, внуками и друзьями, а четвероногими приживалами? И как не переступить ту грань, когда выбирая эту нечеловеческую непритязательную преданность животного, ты сам становишься предателем – близких людей и самого себя, человека?
Собака рада тебе всегда, и кошке все равно какой ты – злой или тупой, разжиревший или грязный, равнодушный или ленивый, даже пьяный. А вот с людьми, ах, не так, и такую встречу, чтобы аж подлетели от счастья, надо заслужить. И любовь, дружбу и уважение надо заслуживать, а отношения в семье – это вообще ежедневная работа. Слышать и понимать, быть личностью, но находить компромиссы. И создавать тепло и уют, прощать и просить прощение, смеяться и плакать, и биться как об стенку, и любить! Да много чего нужно, чтобы была семья, и не пропадали из нее ни мужья, ни дети, ни внуки, ни родители, ни кошки.
Куда уходит любовь?
Человеческие отношения – это сложно. А мы устаем, а лень, а с каждой новой обидой все тяжелей их налаживать. Чем больше годовых колец, тем меньше веры и желаний. Может, лучше уйти? Дети выросли, творят что хотят, мы друг друга не понимаем. А внуки вообще …в наушниках и в телефонах. Может, лучше к ним больше не ходить? А зачем звонить, одни просьбы и упреки, а сами-то они мне звонят?! И я звонить не буду… Когда мы стареем душой и больше не хотим бороться, когда мы складываем последнее оружие, мы остаемся ужасно одинокими. А потом появляются кошки или собаки. Но не те, семейные, которых таскают дети и выгуливают по очереди, и которые все-таки в вашем сердце – после мужа и детей, после людей. А те, которые на первом и единственном месте. Теперь только они встречают тебя. Любого.
Письма матери
Одна мать, давно, то ли в 17 веке, то ли в 18, да еще и в Перу, выдала замуж обожаемую красавицу дочь. В Испанию, в другой конец мира, в богатую и знатную семью. Дочь, всегда стеснявшаяся уродливой, заикающейся и старой матери-маркизы, и вовсе забыла о ней. Она организовала свой светский салон, и все блестящее общество считало за честь бывать в нем. Конечно, матери в нем места не было, впрочем, ей не было места нигде возле. Мать страдала, ее сердце рвалось к дочери, ей хотелось хоть крошечно участвовать в ее жизни, а о встрече она даже не мечтала. И она писала ей письма. По-моему, раз в месяц или даже реже, письма-то туда шли по полгода.
О, что это были за письма! Весь месяц мать, которой хотелось вызвать интерес, а может, и восхищение далекой дочери, рылась в библиотеках, находя бриллианты мудрости и остроумия, подглядывала во все замочные скважины и подслушивала все придворные разговоры и сплетни. Она серой незаметной кучкой застывала в углу чьей-нибудь гостиной, впитывая все новости о мире, войне, королевской семье. В городе ее уже считали сумасшедшей и даже хотели сжечь на костре как еретичку.
А потом она писала письмо – и не было в нем ни капли слез или жалоб, или упреков, а был отточенный блестящий слог, самые последние новости, острый анализ и искрометный юмор. Полный эксклюзив, как сказали бы сегодня.
Сначала дочь читала их сама, одна наслаждаясь этими письмами. Матери, впрочем, почти не отвечала. Потом зачитала в салоне, потом их стало ждать все светское общество, потом они стали событием в жизни города, их цитировали, пересказывали, ждали.
А потом дочь, позабыв о старости и уродстве матери, позвала ее к себе. Мечта матери сбылась, мать разбила стену.
Увы, у этой истории грустный конец. Когда мать собралась на паломничество к какой-то гробнице далеко в горах – ее дочь забеременела, и та от тревоги была готова на все, нужно было переправляться по мосту Людовика Святого, сплетенного инками, через пропасть. Мост оборвался, и она, и все пятеро путников погибли.
Кошкин дом
Почему-то я вспомнила эту историю в гостях у одной нашей, туапсинской бабушки, не такой уж и старой, с кошками в квартире, ну слишком много их, и соседи жаловались, «натравили» журналистку.
– А кто у меня еще есть? Мужа я давно выгнала, детям всегда некогда, да они и не ходят, внукам я не нужна, у подруг своя жизнь, с соседями одни скандалы… А куда-то самой ходить? Да и денег нет, и ноги болят, и кто меня ждет…
Все так, все так… И ничего в жизни этих бабушек и не очень бабушек, которые, наверное, не сильно-то и бились сохранить близких, да и близкие не бились, не изменится. И какое же счастье, что есть рядом теплые пушистики, преданные и любящие просто так, ни за что, доживающие с ними их старость. Простим им запах из-под двери, порадуем иногда шоколадкой и пачкой хорошего чая.
Навсегда ваша
Дай нам Бог изо всех сил обнимать своих, настоящих, «человеческих» родных. Понимать, прощать, беречь. И пить кофе с подружками, и проситься в поход с внуками, и биться за интерес и восхищение детей. И печь пироги, садиться на диеты, втирать в макушку постаревшего мужа перечный настой, чтобы не лысел, и говорить, что он и так хорош… И спорить, кому гулять с собакой, и умиляться выходками кошек, не забывая родителей и бабушек. Будем навсегда преданно любить и дружить. И никого не предавать – ни людей, ни кошек, ни собак.