4 июня 1989 года два скорых поезда - один шел а Адлер, а другой - из Адлера — встретились под Уфой и взорвались в облаке газа и выгорели почти дотла за час.
В истории железной дороги эту катастрофу называют Ашинской -по месту, где произошел взрыв.
Погибло более шестисот человек, столько же остались инвалидами. Это по официальным данным.
Но очевидцы утверждают, что по пути подсаживались за деньги и «зайцы», а на детей до 5 лет вообще не брали билетов. Много людей пропало без вести. Их не нашли среди мертвых, и среди живых. В основном ехали на море и с моря дети с родителями, целые спортивные детские команды, школы, лагеря.
Эта катастрофа по всем канонам не должна была состояться. Здесь сработала целая цепь роковых случайностей. Опаздывающие поезда должны были встретиться в 35 километрах от места взрыва.
Труба, по которой транспортировались углеводороды, не должна была находиться так близко к железнодорожному полотну. И вообще она строилась не для газовой смесей, а для нефти, а потом решили иначе…
Аварийные службы, которым за три часа до взрыва доложили об утечке и запахе газа в этом месте проезжавшие машинисты грузового поезда, должны были сразу отреагировать, а не откладывать до утра.
Но произошло все не так. Оба пассажирских поезда шли с опозданием, слово специально готовясь к встрече в месте утечки. Диспетчер трубопровода «Западная Сибирь — Урал — Поволжье» словно специально, увидев, что давление в трубе падает, увеличивает подачу газобензиновой смеси.
Погода, как назло выдала температуру до 30 градусов жары, и «70% жидких углеводородов, успевших вытечь из трубы, перешло в газообразное состояние.
“Смесь оказалась тяжелее воздуха, она стала заполнять низину», – рассказывают «АиФ Челябинск», которые посвятили катастрофе журналистское расследование.
Когда два поезда встретились в «газовом озере», произошел взрыв. Он был такой силы, что в городе Аша за 10 километров в домах повылетали стекла.
С путей ударной волной было сброшено 11 вагонов, из них семь полностью сгорели. Оставшиеся 27 вагонов обгорели снаружи и выгорели внутри. Фронт пламени достигал 2 километров. Температура в очаге по оценкам экспертов, достигала 1000 градусов.
Мощность взрыва -16 килотонн сопоставима с мощностью ядерного взрыва в Хиросиме.
Валерий Михеев, замредактора местной газеты, сразу же выехал на место взрыва: «То, что увидели, невозможно представить себе даже при больном воображении! Полыхал лес, полыхали шпалы, полыхали люди. Стоял совершенно невозможный единый крик боли и ужаса сотен умирающих и обожжённых людей. Мы кинулись ловить мечущиеся «живые факелы», сбивать с них огонь, относить ближе к дороге подальше от огня. Апокалипсис…»
Владислав Загребенко, врач: «Больных привозили на самосвалах, на грузовиках вповалку: живых, не очень живых, вообще неживых. В темноте же грузили. Сортировали по принципу военной медицины. Тяжело раненых — 100 процентов ожогов — на траву. Тут уже не до обезболивания, это закон: если одному тяжёлому будешь помогать, ты потеряешь двадцать (которых можно успеть спасти)”
Особо хочу сказать о жителях города. У каждого больного дежурил доброволец. Они тащили котлеты, картошку, всё, что раненые просили… Известно, что этим больным нужно много пить. Но такого количества компотов я представить себе не мог: все подоконники были уставлены, весь пол. Площадь перед корпусом была заполнена волонтёрами. Вся Аша поднялась на помощь.
Салават Абдулин, сопредседатель общества родственников пострадавших и погибших под Ашой: «В шесть вечера спецпоездом мы поехали в Ашу, из Аши — в Уфу. В списках живых дочери не было. Три дня мы искали в больницах. Никаких следов. А потом пошли с женой по холодильникам…
Была там одна девочка. По возрасту похожа на мою дочь. Головы не было, только два зуба снизу торчали. Чёрная, как сковородка. Думал, по ногам узнаю, она у меня танцевала, балерина была, но ног не было по самое туловище. А телом похожа была.
Я тогда не сообразил – можно было по группе крови, по сломанной в детстве ключице опознать, но был в шоке. Потом корил себя. А может, это она была… Неопознанных «фрагментов» людей осталось очень много. 24 человека из нашей школы совсем не нашли, 21 человек погиб. 9 человек в живых остались»
Причиной аварии эксперты считают либо искру, возникшую при торможении или из-под пантографа одного из локомотивов, либо случайно брошенную в окно сигарету.
Через три года после трагедии на этом месте воздвигли мемориал. Там захоронена урна с пеплом более чем 300 человек, которых не удалось опознать по причине испепеления.
После этой аварии при оформлении и продаже железнодорожных билетов начали вноситься паспортные данные пассажиров, в том числе и детей.
Трубопровод после аварии не восстанавливался и был ликвидирован.