Первое детское впечатление, которое помню, – рассказывает Галина Михайловна, – это драгуны в касках с «хвостами» на огромных лошадях. Я все время думала, что это видение из какой-нибудь прошлой жизни. Ведь родилась я в 1932-м году. Какие уланы? Какие драгуны? И не так давно, когда умирала мама (а она дожила почти до 100 лет), я спросила её – что это я видела в далеком детстве? Мама удивилась: «А ты помнишь? Тебе же было всего четыре годика!» Оказывается, в 1937-м году вся страна отмечала 100 лет со дня гибели поэта. Каждый город – по-своему. Это был всенародный не то праздник, не то траур.

С Пушкиным у нашей землячки связана вся жизнь. Вернее, он каким-то удивительным образом сопровождал её всюду. Она поступила в Ленинградский сельскохозяйственный институт, а через месяц институт переехал в Царское село! На уроки она ходила мимо Пушкина на скамейке, мимо дома, где он квартировал.

Распределили Галю агрономом… в Псковскую область, в глухое село недалеко от Михайловского и Тригорского.

– В 30-ти километрах от моего села был похоронен Александр Сергеевич. Здесь его помнили не только как поэта! Старожилы из уст в уста передавали легенды и байки про Пушкина, которого видели их прадеды! Это было так странно. Для всех Пушкин – великий поэт. А для жителей этого села – знакомый, который любил прибегать в простой рубахе и красном кушаке на так называемые «ярманки» – престольные сельские праздники.

Люди в Псковской губернии относились к Пушкину с трепетом. Я жила на квартире, так накануне 6 июня моя хозяйка говорит: «Завтра у Александра Сергеевича день рождения. Поедешь с нами!» А они были простые люди, крестьяне. Запрягли коней, взяли в телегу меня и мы поехали. Первый раз меня потряс этот Пушкинский день. Во-первых, было такое ощущение, что приехала вся страна. Тогда машин-то мало было, а тут – все запружено. А дальше ехать было нельзя, люди бросали машины и шли пешком. Колонна – как к Мавзолею. И все три километра мы идем в этой колонне. Выходим к вековым соснам, на холмы (Пушкинские горы), а там поляна, все сидят, кто где, скатерти расстелены, едят, чай пьют. И прямо на поляне люди без устали читают пушкинские стихи. Это потом все заорганизовано стало, эстрада появилась. А тогда настоящее народное шествие. Вот уж (подумала я тогда) точно: «К нему не зарастет народная тропа».

К тому времени Галя уже была полуинвалидом после 4-часового допроса на Лубянке и плохо слышала.

А попала она в КГБ случайно – оказалась однокурсницей арестованного по подозрению в шпионаже студента. Четырехчасовой перекрестный допрос с лампой в глаза так подорвал здоровье Гали, что после она потеряла и зрение, и слух. И всю жизнь мучилась страшными головными болями. Она привыкла так жить – и прожила честную жизнь. Работала агрономом в знаменитом колхозе «Победа» Калининского района, у нас в Туапсе экономистом комбината по благоустройству.

Кстати, тот допрос был первым и последним. Девчонку отпустили, поняв, что она ни при чем и «не пригодится». Но жизнь ей сломали. Замуж она не вышла, и детей у нее нет. А страшные головные боли прошли через 35 лет – после того, как похоронила отца. Ушли сразу и навсегда. А она осталась со своим Пушкиным. Дело в том, что именно его стихи помогали ей справляться с недугом. Она их читала, как-то сразу мгновенно запоминала – и казалось, что они утихомиривают боль… Поэтому она знает всего Пушкина наизусть. И про него много знает.

Когда проходит мимо, обязательно поздоровается. Иногда в ветер и дождь спросит: «Вам не зябко, Александр Сергеевич?»

– Прохожие, наверное, думают: «Сбрендила бабушка!» – улыбается Галина Михайловна. – А я всегда так веду с ним мысленный диалог. И на день рождения цветы ему ношу. Любит он ромашки…