Вот тебе и Африка! Но у нас тут в горах тоже… умеют считать деньги. Но как появилось это чудо здесь?

– Не торопитесь, – улыбается Войтецкий, – всему свое время. Давайте отдохнем, мне уже за восемьдесят. Раньше я на такую высоту легко поднимался, рысцой бежал, сейчас мне трудно.

Заброшенные к облакам

Там, за вторым рядом высоковольтных линий на самой вершине горы у туапсинцев остались дачи, которые раздавало государство больше сорока лет назад.

– Знаете, как мы радовались тогда! Это дачи работников бывшего судоремонтного завода. Есть так называемый нижний поселок – у основания горы, а мы – наверху. Все построили дачные домики, все обустроились, а строительные материалы таскали на своем горбу, дорогу не сразу сделали. Да и та – такая экстремальная, что только «Уазик» да «Нива» пройдут.

А мы идем по лесной тропинке, и вот уже снизу мелкой змейкой вьется федеральная трасса, и водопад, к которому ходят туристы – внизу, и высоковольтная линия – тоже под ногами. До облаков, кажется, можно достать рукой. Но мы прошли лишь половину пути!

Красный чугунный агитатор

– Сами понимаете, без воды наверху никак. Какие огороды? Какие сады? Теплички? А родник – где-то посередине между нижним и верхним поселками. Не находишься. Электричество тут не всегда было. Недавно только «Торсаду» протянули. И вот в 70-х годах мы случайно услышали об этом насосе, о том, что он есть! Был у меня знакомый в станице Черниговской, учитель. Белоусов. Он мне и говорит: «У нас испокон века воду качал таранный насос. Его в 20-х годах из Туапсе привезли. С завода «Юрмез».

Джуманджи

Да! Он случит на всю округу, и лесное эхо разносит это биение железного сердца. Когда мы поднялись по второму ряду высоковольтной линии, вдруг услышали равномерный громкий металлический стук. Тук-тук – тук-тук…
– Что это?
– А это то, зачем мы идем, – лукаво прищурился Войтецкий. – Это бьется сердце насоса.
Как в фильме «Джуманджи», с замиранием собственного сердца мы бежали на эти стуки, которые становились все громче. Но, в отличие от «Джуманджи», звук не ускорялся, а продолжал быть таким же равномерным. По корабельным железным трапам, которые тоже диковато было встретить в лесу на такой высоте, спустились в овраг к роднику – и оттуда открылась вся водопроводная система…

Привет от Монгольфье

Знатокам на первом канале ТВ можно было бы задать вопрос, на который бы они ни за что не ответили. Что общего между воздушным шаром и гидротаранным насосом?
А, оказывается, это автоматическое чудо изобрел в 18 веке один из братьев Монгольфье – тех самых братьев, которых весь мир знает как изобретателей воздушного шара. Они открыли путь человечеству в небо. Но и подарили возможность получать воду от источника на большие расстояния безо всякого электричества, исключительно используя только силу движения воды. Пока не было все повально электрифицировано, этими насосами пользовались, их выпускали на фабриках, в мастерских, а потом как-то забылось изобретение за ненужностью. В основе его работы применяется явление гидравлического удара.
Он и является тем самым «тук-тук».

– Это стучит вода, – пояснил Валерий Станиславович, – там внутри – «таран», он бьет от напора воды, открывается система клапанов и сжатый воздух выдавливает воду в трубу.
Это для нас, не посвященных в азы гидродинамики, Валерий Станиславович постарался объяснить как можно проще. На самом деле, описание занимает несколько страниц с формулами и вычислениями. А о физическом явлении гидроудара написаны книги.

О чем стучит сердце?

Но что нам до этого, если почти столетний насос как часы работает в горах, выдавая на высоту 80 метров в час по кубу воды? И захотелось приложить руки к большому полуметровому цилиндру и послушать на ощупь – как бьется столетнее «сердце».

– Можно настроить на большую мощность. Сейчас он стучит почти как человеческое сердце – 50 ударов в минуту. Нам много воды не надо, не лето…

«Вечный двигатель» зависит от воды, пока она будет биться из скалы, собираться в емкости, а оттуда по трубам поступать в насос – столько и он будет работать. Правда, не вся вода идет наверх, а лишь 10 процентов, но и этого хватило на 30 дворов верхних дачников. Сейчас в живых от тех «счастливчиков» осталась половина. Не многие дачи обживают их дети и внуки. В итоге около десятка человек живет на горе и пользуется водой.

– А в 70-х годах, когда мы с Виктором Шаульским тащили этот чугунный насос по частям на железке в гору, когда прокладывали трубы, когда с Андреем Карповичем Манукьянцем на лебедке устанавливали баки на столбы (уже возле домов) – мало кто верил в затею. Но мы же инженеры-судоремонтники! У нас на заводе такие агрегаты были, такие современные насосы, что же мы, с этой древнейшей техникой не справимся? А, кстати, было интересно изучать чертежи, копаться в механизме, вытачивать утраченные детали, запускать его. Для нас эта древняя технология была в новинку, мы изучали её лишь в теории. Но вот и на практике пришлось.

Когда, почти полгода спустя после начала работы, все получилось, они никому из соседей не сказали, что запустили насос, так сказать, чтоб не сглазить, и когда вода по трубам пошла наверх, опрометью кинулись вслед за ней – проверить. И еще не успели добежать до своих участков, как услышали радостный вопль одного из несведущих соседей. Он как раз копался в огороде, и хлынула вода (трубы выходили недалеко), подумал, что родник открылся… Вот с тех пор насос гонит и гонит наверх воду, а оставшуюся – также по трубам на нижний поселок, но уже – самотеком.
Потом вся эта вода уходит в недра, в мощную подземную реку. И только здесь, на горе, где стучит столетний насос, она выныривает, словно специально для того, чтобы дать воду этим удивительным людям, чьи сердца стучат так же истово и неравнодушно…