– Радость-то какая! – приветствовала нас, как давних друзей, нет, как родных, Евдокия, широко раскрыв объятия. И, в самом деле, стало радостно, светло и тепло, как в детстве бывает, когда к любимой бабушке приезжаешь. – Да вы проходите, сейчас дедушка выйдет, поговорим.

Мы проходим в светлую, чистую комнатку, где на стенах – старые фотографии да иконы, празднично украшенные к Пасхе Христовой. И начинается наш разговор о делах давно минувших дней, разговор со свидетелями истории, с самой историей.

Родился Федя в Георгиевке, в апреле 1917 года. Как теперь говорит Евдокия Степановна, «переворот чуть позже был», осенью. Потом еще страшнее – когда брат на брата, сын на отца шел. То красные село занимали, то белые… У матери, Анны Григорьевны, в ту пору уж четверо сыновей было: Иван, Сашка, Яшка да Федя. Так вот белые когда село взяли и узнали, что отец в Красной Армии служит, взяли всю семью, да в дальний аул пригнали. Говорят, баба вон молодая, делайте, все, что хотите, а пацанов можете убить. Надеялись на старые обиды, на межнациональную рознь, на самые низкие человеческие инстинкты. Ан не вышло! Как говорит Федор Леонтьевич, черкесы не только не тронули, а, напротив, и накормили, и у себя оставили – пока страсти не улягутся.

– Свекровь моя, Анна Григорьевна, нелегкую жизнь прожила, – и по сей день с глубоким уважением вспоминает Евдокия Степановна. – Ее первого мужа кадеты убили – что-то не понравилось им, вот и зарубали. А она на сносях была. Но потом замуж вышла, и Федин отец старшего сына, как родного любил… Только вот бывает так, если не задастся с самого начала, и потом все не гладко идет. В наших местах разные стычки были, много разных военных штучек осталось. Вот Анна Григорьевна и нашла цветной, блестящий капсюль от патрона, да и сыну – первенцу дала поиграть. Откуда ей знать было, что опасно это? Взорвался в руках у Вани этот капсюль, оторвало пальцы, глаз выбило… Вот она, жизнь какая бывает.

Хлебнуть полной чашей из котла судьбы выпало и Федору. Сколько себя помнит – всю жизнь работал. В армию призвали – во Владивосток. Там его весть о том, что война началась с немцами, и застала. На фронт отправили, попал под Новороссийск. А какой там ад был – много написано и сказано. Четыре ранения получил, вот об одном из них и сидит в позвоночнике памятью осколок. Раненого, его в плен и взяли. И когда наши уже погнали фашистов из Новороссийска, немцы пленных с собой забрали, в том числе и Федора. Попал он сначала в Германию, потом в Австрию – на работы. Когда советские войска пришли, получил свободу. Но и особисты с пристрастием расспрашивали – как в плен попал, что в плену делал, собирали материал. Но когда человек чист – ему ничего не страшно. Короче говоря, война для Федора Свистунова не закончилась – отправили с японцами воевать. И только после этого, победив самураев, вернулся домой, в Георгиевское, чтобы больше никогда его не покидать.

Тут встретил и свою будущую жену, Евдокию. В 1948 году поженились, и вот по сей день вместе «Живы будем – в следующем году уж семьдесят лет, как вместе будет», - совсем по-молодому смущенно и счастливо улыбается Евдокия Степановна. И глядит на своего Федора так же, как все эти годы, будто наглядеться не может.

– Моя семья – уроженцы Садового, – рассказывает Евдокия. – Маму Фитинией звали, родилась в этом селе в 1892 году, а я у нее появилась в 1928 году. Четырнадцатого марта я родилась аккурат на день Евдошки, вот Евдокией и назвали. Мы все юбилейные свадьбы с Федей отпраздновали – и серебряную, и золотую – чего ж людей не порадовать, праздник не устроить? Да и мне 90 лет исполнится.

Хоть, можно сказать, корнями семья Евдокии Степановны вросла в Садовое, а пришлось переехать – школы не было! Сестренка вот аж в Октябрьский ходила учиться! В Георгиевское в 1939 году, перед самой войной.

– Когда война началась, мы с мамой стирали для солдат. Все тогда работали так, что рук не чувствуешь потом. Снаряды собирали невзорвавшиеся, – вспоминает Евдокия Степановна. – И все на Семашхо глядели – то выбьют немцев оттуда, то снова они гору эту возьмут… Ох и страсти были! Уже потом, когда бои закончились, мы пошли патроны да снаряды собирать, а там – усыпано телами! Да только все, в чем мать родила. Всю одежду с них поснимали, живым нужнее, наверное.

Евдокия Степановна – воплощение понимания и любви. Никогда ни с кем не ссорилась, каждого, вот как нас, открытыми объятиями встречает. А ведь войну испытала, двух сыновей похоронила – один совсем ребеночком умер, а другой трагически погиб! Но ведь не очерствела, не окаменело сердце ее! Это тепло настоящее чудо сотворило: как-то Федора Леонтьевича парализовало, врачи сказали, мол, домой забирайте, все. А она не переставала верить, что поднимет на ноги своего Федю – и подняла!

– Поначалу к нему речь вернулась, потом шевелить руками начал, – как о самом обычном деле говорит она о том чуде. – Врач, как узнал, удивился, стал домой приходить, какие-то уколы делал, и Федя поднялся, ходить начал.

Помните, в фильме «Любовь и голуби» главная героиня спрашивала себя: «Как така любовь? Когда я без него дышать не могу!» Вот и Евдокия Степановна, на вопрос о любви сильно удивилась:

– Что за любовь? Не знаю. Понравились друг другу, а потом стали жить друг для друга. Вот соседи (ох и не осталось наших-то погодков никого) все говорили: «Как вы так живете – ни разу не поругались!» А чего ругаться, если все, что делает он, мне нравится, да и я стараюсь не огорчать. Федя вот и воевал, и потом на лесоповале работал – трудно кусок хлеба доставался. Я тогда в четыре часа утра вставала, чтобы он к шести часам на работу успевал. Так еще и травму получил, бревно упало, рука неправильно срослась. А всю жизнь старался, чтобы в семье ладно было. Вот и вся любовь.

Вся да не вся. Трех сыновей подняли Свистуновы, да не просто подняли, а всему научили – и стирать, и готовить, и все мужскую работу по дому делать, чтобы ни от кого не зависеть. Пять внуков у них, семь правнуков! Вот она – любовь настоящая, которой уже самой век без малого будет.

Вы приезжайте! – приглашает нас Евдокия Степановна, провожая в сенях. – Так это хорошо, когда тепло души свое отдаешь и взамен получаешь! Это самое дорогое на свете – тепло души человеческой! А то вот у нас ровесники-соседи поумирали уже, а с новыми, (не поверите, уже года два как живут рядом) ни разу даже поздороваться не пришлось… Жизнь другая стала, люди другие… А вы приезжайте! Вот на 70-летие нашей свадьбы и приезжайте!

Дай-то Бог! И вам, дорогие наши долгожители, многая лета.