Елена Симунян живет в маленьком поселке Пляхо, что недалеко от Орлёнка. Полжизни она посвятила поиску имени случайно найденного в туапсинских горах летчика. И никто никогда не мог понять – зачем ей, простому озеленителю из пансионата «Геолог», это было надо. Журналистам «Туапсинских вестей» она рассказала...

Отца на фронт собирала она. Уже прыгая в полуторку, уже попрощавшись со всеми, он вдруг закричал:

И уехала машина. А она так и осталась у калитки в облаке пыли. Почему он так вдруг сказал? На этот вопрос ей уже никто не ответил. Она сама всю жизнь отвечала на него сама себе.

Потом ушли на фронт братья. По второму брату (Аруту) она очень горевала. Он был ей ближе всех, больше всех с ней возился, играл... Все грозилась сходить в военкомат и нажаловаться, что прибавил он себе годы специально, чтоб на фронт попасть. Но Арут взял с нее честное слово – и она сдержала.

Елена, помня завет отца, даже ни минуты себе расслабиться не давала. В войну она рыла оборонительные окопы на Индюке. Их, комсомолок, привлекли к строительству Агойского аэродрома. Потом – колхозные поля. А когда вышла замуж – один за другим пошли дети.

О погибших родственниках она не забывала. И чем дальше уходила война, тем сильнее ей хотелось узнать их судьбу. Но куда бы ни писала – ответ отовсюду приходил неутешительный.

Война еще напоминала о себе. Однажды всё село было взбудоражено вестью: охотники нашли на горе Лысой самолёт! Искореженный, сгоревший, но остов был. В руки ей попал пояс летчика. Она взяла его – и как потом признавалась, словно почувствовала его энергию. Как будто бы она держала в руках судьбу безымянного героя.

...Мы сидим в ее старинном доме возле беленой жаркой печки. И она, рассказывая об этом моменте, вдруг замирает:

Для Елены Алековны началась новая жизнь – полная переписок с архивами, поездок в другие города. Она встречалась с летчиками тех дивизий, которые у нас дислоцировались. Она пять раз ездила в Москву на встречи с ветеранами разных частей. Замучила музейных работников, инженеров, авиатехников. Перерисовывала найденные детали самолетов и рассылала их в КБ, чтобы ей сообщили тип самолета. Изучала сама авиатехнику, чтобы лучше разбираться в деталях. Дома и на работе сначала сердились, а потом привыкли. И никто не верил, что она узнает имя летчика. Никто, кроме нее.

Помог случай. На одной из встреч с фронтовиками в Белоруссии, куда она, неутомимая, поехала со своей подругой (как всегда в таких случаях в сумке у нее лежали железные небольшие обломки самолета с номерами), она познакомилась с корреспондентом газеты «Красная звезда», фронтовым оператором. Ему и передала детали самолета и попросила помочь. И он напечатал на всю страну о том, что найден самолет в горах Кавказа.

И это стало счастливым началом настоящего поиска. На призыв центральной военной газеты откликнулись летчики и механики, воевавшие под Туапсе. Клубочек начал распутываться. Открылись и архивные данные. И прозвучало имя – Михаил Тарелко, юноша из Украины, летчик, закончивший Конотопское училище.

Мало того! В редакцию «Красной звезды» обратился ведомый Миши, тоже сбитый в том бою, но выживший, бежавший из плена. Он стал главным свидетелем его гибели. Нашелся и брат Михаила.

Спустя семь лет с того момента, когда Елена Алековна взяла в руки пояс летчика, в Пляхо состоялось торжественное перезахоронение его останков. Они и сейчас там, у обелиска при сельском клубе. В Пляхо приехали все – и родные Миши, и его однополчане, и тот самый журналист «Красной звезды». Стояла и Елена Алековна – всем им бесконечно родная и близкая.

А портрет Миши и сейчас у нее в доме на самом видном месте. И альбом с его фотографиями, которые ей передали родные Тарелко, с его самолетом, с фотографиями, где запечатлен торжественный митинг перезахоронения, всегда у нее под рукой.

Недавно позвонил ей сын из далекой Ухты: «Мама! Я нашел Арута. Он похоронен под Ленинградом»