Расхожее мнение о том, что изобретение первой лампы накаливания принадлежит Эдисону, не просто устарело, но и попросту оказалось неверным! Гораздо раньше маленькое солнце в вакууме выпустил в мир наш соотечественник Александр Лодыгин, история жизни которого тесно переплелась с историей Туапсе.

[quote style=”boxed”]Удивительное это было время. На побережье Туапсе три – четыре жилых строения, вокруг – крутые горные тропы, поросшие колючим кустарником, и повсюду – электрические лампочки Александра Лодыгина. Так сказать, просвещение в самом прямом смысле.[/quote]

Но прежде, чем я возьмусь провести для дорогого читателя экскурс в историю, в 1875 год, по туапсинской общине народников, в которой Александр Лодыгин играл вместе с Сергеем Кривенко (братом будущего старосты Туапсе) главные роли, давайте все-таки немного вспомним историю одной из самых привычных и неотъемлемых вещей современности – электрической лампочки. Долго, очень долго в стране моего детства, Советском Союзе, этот предмет быта назывался «лампочкой Ильича». И в этом, несмотря на то, что вождь мирового пролетариата не имел к изобретению лампочки никакого отношения, был свой смысл. Ведь до Октябрьской революции электрическое, то есть очень дорогое освещение, было доступно только власть имущим, столичным центрам. Ленин же четко дал определение будущего: «Советская власть плюс электрификация всей страны».

Вот так и появилось даже в самой отдаленной крестьянской мазанке свое домашнее солнышко. Кстати, Ленин же предложил Александру Лодыгину, живущему в то время в США, принять самое непосредственное участие в реализации плана ГОЭЛРО. Но, увы, здоровье Лодыгину не позволило…

Что же касается самой лампочки. Первым сделал лампу накаливания с платиновой спиралью англичанин Деларю в 1809 году. Затем совершенствовали это изобретение бельгиец Жобар (1838 год) и немец Генрих Гебель (1854 год), а англичанин Джозеф Суон даже получил патент на лампу накаливания, но его разработка оказалась неэффективной из-за трудности добывания вакуума для помещения обугленного стержня. А вот русский ученый, механик и гений Александр Лодыгин в 1874 году не просто совершенствует изобретение лампочки, но и получает патент за номером 1619 на нитевую лампу, используя угольный стержень в вакуумном сосуде. Вместе с патентом Лодыгин получает и Ломоносовскую премию Петербургской академии наук. А в 1873 году лампы Лодыгина освещают центр Одессы (здесь Александр Лодыгин жил и работал над своим изобретением). «Жемчужина у моря» становится первым в мире городом, в котором проводится публичный опыт электрического освещения угольными лампочками.

Вот как описывал это событие современник, инженер Попов: «На двух уличных фонарях керосиновые лампы были заменены лампами накаливания, изливавшими яркий белый свет. Масса народа любовалась этим освещением, этим огнем с неба. Многие принесли с собой газеты и сравнивали расстояния, на которых можно было читать при керосиновом освещении и при электрическом. На панели между фонарями лежали провода с резиновой изоляцией, толщиной в палец. Что же это была за лампа накаливания? Это были кусочки ретортного угля, диаметром около 2 мм, зажатые между двумя вертикальными углями из того же материала, диаметром 6 мм».
Но к вопросу пальмы первенства в изобретения лампочки мы еще вернемся. А пока все-таки хотелось бы чуть больше рассказать о русском гении Александре Николаевиче Лодыгине. Тем более, что в течение трех лет он в прямом смысле своими руками, поднимал инфраструктуру Туапсе, трудясь в народнической общине.

И рыбинами накормил своих товарищей

Итак, 1875 год. Период третьего года народничества в России, или хождения в народ русской интеллигенции. То есть просвещенная элита, понимая, что хорошо, по-настоящему живут в стране лишь немногие люди, решили взять в свои руки и образование, и улучшение условий жизни народных масс. Опять-таки, пошли двумя путями – террористическим и просветительским. Лодыгин принадлежал ко второму. Он, как и его товарищи по «Общему делу», считал, что каждый власть имущий должен потрудиться на благо страны сам, то есть поработать руками, слиться с народом. И реализовать свои принципы на практике ему предлагает публицист и однокашник по Воронежскому кадетскому корпусу Сергей Кривенко, приглашая в Туапсе, в коммуну.

Александр Лодыгин принимает приглашение. В Петербурге сказывается больным, говорит, что едет на воды, поправлять здоровье. А сам в каюте первого класса, с полными чемоданами чертежей и необходимых для жизни колонистов вещей, отплывает в Туапсе. В то время здесь не было даже пристани. И потому пассажиров предупредили, что, если будет волна, то судно пройдет мимо Туапсе, если же волны не будет, их на шлюпках отвезут у берегу. «К берегу» означало, что надо прыгать в воду, примерно, глубиной по пояс взрослому мужчине. И тем не менее, Лодыгин ступает на туапсинскую землю с улыбкой и оптимистическим настроем. Его встречает Сергей Кривенко и знакомит с товарищами по коммуне.

Заработанные за патент на лампочку деньги и премии Лодыгин направляет на развитие общины. Сменив дорогой костюм на матроску, он сколачивает артель из молодых крепких мужчин, покупает две филюги, снасти, бочки и выходит в море рыбачить. Удивительно, но за один раз улов мог достигать 100 пудов! Если учесть, что пуд – 16 килограммов, то можно судить – рыба в нашем море водилась и ловилась хорошо! Рыболовство кормило коммуну, ведь подвоз соли, хлеба и пороха был нерегулярным. А рыбу, пойманную Лодыгиным, сотоварищи солили, вялили, жарили. Ввиду свирепствовавшей лихорадки и тяжелого физического труда питаться необходимо было хорошо. И, конечно, рыба выручала. Лодыгин не раз сокрушался, что нет хорошей связи с «большой землей», а то «завалили бы рыбой весь континент». А так – льда, чтобы хранить улов, достать было трудно, в общем, рыба шла только на прокорм коммунарам.

Махинации с землей – проблема вечная?

Вот хотите верьте, хотите нет, но коммунаров выжила из туапсинских мест не политика, а незаконные сделки с землей. Короче, чиновниками были созданы все условия для того, чтобы развивать… спекуляцию с землей, а не инфраструктуру. По воспоминаниям современников и самого Лодыгина, предприимчивые люди покупали задешево землю ( 10 рублей за десятину) с тем, чтобы потом ее просто перепродать.

Вот не могу не позволить себе небольшое сравнительное отступление. Разве совсем недавно не так было? Хапалось недвижимое имущество и земля не для того, чтобы производство налаживать или сельское хозяйство, а чтобы в аренду сдать. Вот и землю коммунаров какими-то окольными путями переполовинили и продали некому «г.С.». Да так, что все постройки, плодоносящие сад и огород, поле, пчельник, все, что народники своими руками за три года построили и создали, попадало во владение «г.С.»! Кривенко и Лодыгин отправились в Новороссийск, чтобы хоть как-то в вышестоящих эшелонах власти отстоять свой труд. Пешком отправились! А там «в присутствии» их ждало сногсшибательное известие: оказывается, у общины с правительством губернии вообще никакого договора не было заключено! Короче, вынудили колонистов продать все сделанное пресловутому «г.С.» за бесценок. У коммунаров отобрали все: дома, филюги, электрическое оборудование. Лодыгин уезжает сначала в Питер, а затем и вовсе из страны – во Францию. На целых двадцать три года покидает он Родину.

Ради справедливости хочется сказать, что спустя какое-то время, при очередном обмере земельных участков выяснилось, что общину обсчитали: вместо 1000 десятин записали всего 625 десятин. Фарисейски извиняясь, местные власти вернули коммунарам деньги за недописанные десятины. Но тут началось восстание горцев, и Община народников в Туапсе вовсе распалась.

Скафандры, электроплан и все – до лампочки

Пока Лодыгин занимался поднятием целины в Туапсе, его коллеги продолжали работать над совершенствованием лампы накаливания. Правда, не так эффектно, как сам Лодыгин. Тот на туапсинском побережье работал над созданием и испытанием водолазного аппарата: нырял с лодки и просил засекать время нахождения под водой.

А когда началась Первая мировая война, Лодыгин начал работать над летательным аппаратом вертикального взлета. Но уже на территории Франции. С правительством, пришедшим к власти в России в феврале 1917 года, у Александра Николаевича были серьезные расхождения во взглядах. А вот вернуться на Родину, чтобы работать в программе ГОЭРЛО по приглашению Ленина, он уже просто не смог – здоровье не позволяло. Он умер в США, в марте 1923 года, в Бруклине.

Теперь, что касается первенства Эдисона. Лодыгин и Эдисон работали в Америке в одно и то же время над совершенствованием изобретения все-таки Лодыгина (он был первым) в разных фирмах. И заслуга американца вовсе не в изобретении лампы накаливания, а в ее популяризации и доступности – лампочка появилась в каждом доме. Он же создал цоколь, выключатель и даже счетчик электроэнергии.

В 1890-х годах А. Н. Лодыгин изобретает несколько типов ламп с нитями накала из тугоплавких металлов. Он предложил применять в лампах нити из вольфрама (именно такие применяются во всех современных лампах) и молибдена и закручивать нить накаливания в форме спирали. Им же предприняты первые попытки откачивать из ламп воздух, что сохраняло нить от окисления и увеличивало их срок службы во много раз. Первая американская коммерческая лампа с вольфрамовой спиралью впоследствии производилась по патенту Лодыгина. Также им были изготовлены и газонаполненные лампы (с угольной нитью и заполнением азотом).
В 1906 году Лодыгин продаёт патент на вольфрамовую нить компании General Electric. В том же году в США он построил и пустил в ход завод по электрохимическому получению вольфрама, хрома, титана. Из-за высокой стоимости вольфрама патент находит только ограниченное применение.

И снова: кровь – великая вещь

Как же Александр Лодыгин, «почетный инженер-электрик» (он очень гордился этим званием) пошел по народнической дорожке? Зачем ему это надо было?

А просто ему было не все равно, что происходит и будет происходить на его Родине, в России. Он считал делом чести внести личный вклад физическим трудом в процветание земли родной. Наверное, сказывалась кровь: дворянский род Лодыгиных имеет один корень с Романовыми, и корень этот идет от жителя захваченной тевтонами Пруссии Гланзе Комбиле, ставшего именоваться у нас на русский манер – Андрей Кобыла. А Романовых можно упрекнуть в чем угодно, но только не в отсутствии любви к России. И личная работа на верфях Петра Романова разве не первое хождение в народ? И любви к наукам и просвещению им было не занимать.

И море Романовы любили. Может, поэтому наряду с изобретением лампы накаливания Александр Лодыгин не менее успешно работает над скафандром? Чтобы в нем можно было дышать под водой благодаря газовой смеси кислорода и водорода, проще говоря, из воды путем электролиза выделялся кислород, которым дышал водолаз. И работал над этим костюмом ученый не где-нибудь, а у нас, на туапсинском побережье, в Туапсе, что, наверное, еще помнит свет лампочек Лодыгина. Хорошо бы и нам не забывать.