Судьба уготовила простой уральской девчонке столько всего… Испытала войной, одарила любовью. Познакомила с маршалом Жуковым. Научила молиться, когда сын служил в Афганистане… Татьяне Буниной, самоотверженной труженице тыла 5 ноября исполняется 90 лет. Родные и близкие сердечно поздравляют ее с юбилеем!

Непростая судьба у Татьяны Буниной. Чем-то похожа на горький шоколад: сквозь сладость счастья проступает горечь утрат…

– Нет, у нас с великим писателем Буниным нет общих корней! – предваряет мой вопрос Татьяна Федоровна. – Что интересно, сейчас все спрашивают. А раньше, сколько мы жили в Свердловске, где я родилась, потом в Челябинске – никто почему-то не интересовался, как будто и не было такого писателя. Муж родом из Сибири, говорил, там вся деревня Буниных, они были из ссыльных, еще до революции. Но что они – дворянских кровей все были – точно. Красивые, интеллигентные люди. И даже суровый край не смог победить эту врожденную интеллигентность.

Она и будущего мужа полюбила именно за это. Причем – с первого взгляда.

Но до этого счастливого момента еще надо было дожить. Была война. В Свердловск эвакуировали десятки заводов. А работали они, дети. Ей было пятнадцать лет. Другим еще меньше. Огромный цех – станки, станки. И они, работнички на ящиках, – потому что не доставали. Их цех изготавливал гранаты. Она лично точила болванки. Возле каждого станка – грифельная доска с мелом – писалась норма, и кто сколько сделал. Работали по 12 часов. Без выходных и отпусков. Четыре года. С 1941 года.

– К концу войны не заметила, как выросла, – рассказывает Татьяна Федоровна. – Подставка стала не нужна. Но устала настолько, что однажды проснулась за пятнадцать минут до гудка. И то – младшая сестренка разбудила. Ахнула, и как была в ночной рубашке – прыгнула в валенки, пальтишко накинула, шапку в руки, на ходу одеваюсь и бегу. А мороз был лютый –под сорок градусов. Я пока добежала без чулок, без одежды, обморозилась до волдырей. Зато к гудку уже халат рабочий натянула и у станка стояла. Но старый мастер увидел что-то неладное: «Немедленно в медсанбат!» Так и спасли Таню. А мама причитала в больнице: «Ой, останешься ты без ног!». Волдыри ей ножницами разрезали…

Ничего. Выстояла. И техникум закончила, и поваром начала работать. Это потом, далеко за пенсию ножки вспомнили то морозное утро и отказались служить. Сейчас Татьяна Федоровна еле передвигается. Но всю жизнь простояла у плиты на ногах. Повару сидеть некогда!

Она работала в столовой суворовского училища, когда к ним с внезапной проверкой нагрянул командующий военным округом маршал Георгий Жуков. (Его тогда сослали за Урал – боялся Сталин сильного маршала Победы). А Жуков всегда был верен себе. И на Урале наводил порядок. И тут, в училище, пришел на кухню: «Покажите, чем кормите курсантов!» А у нее – борщ, паровые котлеты, выпечка. Все подали с общих котлов Жукову, все попробовал и сказал по-военному: «Хорошо кормите подрастающее поколение!» Он ушел , а ей, молодому повару, на все оставшиеся годы – почет и уважение.

Впрочем, до того ли ей было, если, как и все молодые парни и девчонки, после работы бежала она на танцы! И наперебой приглашали Таню курсанты и молодые офицеры, обучающиеся тут же на курсах. Ради одного такого – Олега Бунина – стала она отказывать всем остальным. И танцевать только с ним…

Так и увез он ее в закрытый город, где на военном заводе делали водородную бомбу. Где, собственно, и прошла вся ее жизнь. Он – на своем секретном заводе, она – в городской столовой. «Мужики тебе привет передавали, – говорил, возвращаясь с работы муж, – сегодня у тебя вкусный гуляш был!» А она смеялась – им, что ни подай, все вкусно! Их, работников завода, называли «шоколадниками». На обеды выдавали талоны –1 рубль 20 копеек. В те годы на эти деньги можно было три обеда съесть. Чтобы не оставалось нерастраченным то, что дает государство, люди добирали шоколадом. «У нас дома шоколадом были заполнены все вазы, – рассказывает сын Татьяны Федоровны Валерий Бунин. – Можно было бы сказать, что мы выросли «в шоколаде» – в прямом смысле. Но мы его не ели! Настоящий шоколад, а был в те годы только такой – горький».
И ее непростая судьба чем-то похожа на этот горький шоколад: сквозь счастье материнства, любви родных и близких проступает горечь утрат.

…Однажды ее муж, Олег, пришел какой-то не такой. Привыкшая жить в закрытом номерном городе, работать среди засекреченных военных, она давно уже не спрашивала ни о чем. Но он в тот вечер, наверное, впервые рассказал, что было на работе: «Берия приезжал. Встречался с нами. Руку жал долго. Такой маленький, полный. Совсем не страшный…»

И только позже узнала она, за что Берия благодарил ее мужа, военного электрика, механика. На номерном челябинском заводе он отвечал за то, чтобы станки и прочее оборудование были исправными. Выйдет из строя что-то, считай, диверсия со всеми вытекающими. Однажды они, механики, зашли в цех, а дозиметры аж взвыли (на заводе все ходили с дозиметрами). Значит, где-то утечка радиации. А медлить было нельзя. Махнули рукой и пошли ремонтировать. А оттуда всей бригадой – в больницу… Так на несколько лет превратилась Татьяна Федоровна в терпеливую сиделку, заботливого домашнего врача для своего Олега. Врачи удивлялись – он еще долго прожил после постановки диагноза «лучевая болезнь»…
И успел дождаться, когда сын закончит военное училище.

А потом – вернется из Афгана. Мы, поколение атеистов, к Богу начинали обращаться, когда страшное горе подступало, – говорит Татьяна Федоровна. – Кто бы мне сказал в те годы, что пойду я в церковь. А ведь ходила. Тайком, после работы – ходила! И дома, молитв не зная, молилась, к Богу обращалась – ежеминутно, ежечасно. Телевизор включу, все жду репортажи из Афганистана, и кажется мне, что все Валера в кадре мелькает…

Сам Валерий Олегович, орденоносец, боевой офицер, уверен, что спасла его от гибели материнская молитва.

– Несколько раз были такие моменты, когда я просто должен был умереть, – говорит он. – Но кто-то словно отводил смерть. Раз летели мы в военном самолете, попали под обстрел. А это знаете как? Ты сидишь в кресле – вдруг солнечный луч перерезает салон самолета. Смотришь, а это дырка от пули у самолета в боку. А через нее солнце бьет. Потом – еще один луч, и еще. Значит, с земли обстреливают конкретно. В какой-то момент я пересел на другое место – и тут же пуля прошила то кресло, где я только что сидел. Разве это не чудо?

Татьяна Федоровна и сейчас, вспоминая это, начинает плакать…
Она очень жизнерадостный человек. В свои практически 90 легко осваивает «навороченные» сотовые телефоны, любит общаться с людьми, обожает внуков и правнуков (их у нее по четыре). Вот только ноги подвели. Но ничего, сын и дочка рядом и всегда готовы быть у мамы по первому зову.

А на юбилей соберется вся семья Буниных, дети, внуки, правнуки, и станет пронзительно ясно, для чего жила, страдала, работала на этом свете. Да вот для них же! Чтобы они сегодня радовались жизни, чтобы они уже растили своих детей, чтобы весной расцветали сады, а осенью опадали листья – и никогда не нарушалась эта связь времен. И не прервалась ниточка жизни. Ни рода Буниных. И ничья другая…