Февраль! Достать чернил и плакать. Вспомним мы бессмертные строки Пастернака. Потому что всегда  февраль для всех нас – это месяц плача. 10 февраля 1837 года  Александр Сергеевич умер от раны, нанесенной Дантесом. Но еще февраль стал для поэта и счастливым месяцем! Именно в феврале, 18  числа по старому стилю, за шесть лет до гибели, поэт обвенчался с Натальей Николаевной. Сейчас  в Москве на старом Арбате стоит бронзовый современный памятник – ей и ему. И там же чудом сохранился дом, в который Пушкин привел молодую жену после церкви и где провел первую брачную ночь. Наш корреспондент побывал в гостях у Пушкиных.

Не в трактир же везти!

Здесь можно ходить, сколько хочешь по комнатам вкруговую. Гостиная, зала, кабинет Александра Сергеевича, комната Натальи Николаевны, спальная комната, еще одна, небольшой коридор – и все начинай сначала. Это первое его жилище (объяснили служители музея), раньше он все по трактирам жил, по друзьям. А  женился – Наталью Николаевну не в трактир же везти после венчания, вот он и снял второй этаж этого дома у своих знакомых.

И договор маклерской конторы о найме части дома тут же, под стеклом. «Две тысячи рублей ассигнациями на полгода за комнаты второго этажа, антресоли, конюшни, каретного сарая, кухни.» Внизу документа – его подпись, такая знакомая. Пушкин…

Известно, как тщательно Пушкин готовил этот дом, как следил за отделкой. Сын друга поэта, князя Вяземского Павел, которому в ту пору было всего 11 лет, вспоминал: «Я принимал участие в свадьбе, и по совершении брака в церкви отправился вместе с П.В. Нащокиным на квартиру поэта для встречи новобрачных с образом, в щегольской, уютной гостиной Пушкина, оклеенной диковинными для меня обоями под лиловый бархат с рельефными набивными цветочками».

Эта гостиная и сейчас стоит  с такими же обоями.

Не до стихов теперь…

Сюда и приехал с ней сразу после венчания, здесь у них прошла первая брачная ночь и первые три счастливых месяца, за которые он не написал ни одного стихотворения! На замечания друзей по этому поводу Пушкин отвечал, что у него есть дела поважнее.

Наталья Николаевна о первых днях супружеской жизни вспоминала не так радостно. Она рассказывала Вере Вяземской, что муж сразу после первой брачной ночи буквально её бросил. К нему пришли приятели, с которыми он до того заговорился, что забыл про жену и пришёл к ней только к вечеру, а всё это время она проплакала, чувствуя себя несчастной и одинокой в чужом ещё для себя доме…

И не все сразу у нее получалось. Оставил свои нелестные воспоминания о визите к молодоженам один из гостей – Василий Туманский, знакомый поэта еще по Одессе. «Пушкин радовался как ребенок, моему приезду и оставил меня обедать у себя и чрезвычайно мило познакомил меня со своею пригожею женой.  Видно, что она неловка еще и неразвязна. А все-таки московщина отражается в ней заметно. Что у нее нет вкуса, видно по ее наряду, что у нее нет ни опрятности, ни порядка – о том свидетельствуют запачканные скатерть и салфетки и расстройство мебели и посуды.»

Простим автору его критику. В те дни только и разговоров было о жене Пушкина, каждый хотел отличиться. Мнения у всех были разные, но все говорили одно: красива и молода. А Пушкин был счастлив! «Я женат и счастлив, – писал он Плетневу, другу своему. – Одно желание мое, чтоб ничего в моей жизни не изменилось.»

Но постепенно робкая Наталья Николаевна осваивается с ролью хозяйки. И 27 февраля они уже дают первый бал! Один из гостей, работник коллегии иностранных дел, гордившийся дружбой с Пушкиным и его друзьями, в будущем, знаменитый  почт-директор Московского почтамта Александр Булгаков вспоминал: «Пушкин славный задал вчера бал. И он, и она прекрасно угощали гостей своих. Она прелестна, и они как два голубка. Дай Бог, чтобы всегда так продолжалось. Много все танцевали… Ужин был славный; всем казалось странно, что у Пушкина, который жил все по трактирам, такое вдруг завелось хозяйство».

А нам, попавшим в этот зал спустя более, чем два века, казалось, что мы слышим и музыку, которую играли приглашенные музыканты, и звон посуды, и смех… А вьюга за окном завывала настоящая. Как тогда. Булгаков написал: «Мы уехали почти  в три часа. Была вьюга и холод».

Ничего не личного

В этом музее практически нет мебели. Комнаты пусты – только портреты развешаны по стенам.

– Когда открывали музей, решили так: путь все будет, как было при Пушкине, – рассказала нам смотритель, –  и даже мебель только его. А конторку вы видели, за которой он самолично писал стихи? Это настоящая личная вещь Александра Сергеевича! А столик-бобик Натальи Николаевны видели? Она за ним рукодельем занималась девочкой еще. Он из Полотняного завода привезен. Никакой стилизации. Все настоящее. Поэтому-то и стены одни и только конторка его и столик-бобик этот. И портреты при их жизни написанные.

Жить в Москве было очень дорого. Чтоб нанять второй этаж Пушкин с разрешения родителей заложил деревню, получил 38 тысяч рублей. И за два-три  месяца уже оказался в долгах. Да так, что пришлось заложить драгоценности Натальи Николаевны в ломбард. И съехать с этой квартиры на летнюю дачу в Царское село через три месяца. Больше они в Москву не вернулись.

Незваные гости

А дом сохранился! Смотрительница и рассказала нам, что музей этот – из новых! Организован в 80-е годы, всего тридцать лет назад.

– После революции здесь был самодеятельный театр Красной Армии. Мейерхольд ставил спектакли. Вот в этом зале, где был бал, набивалось до двухсот красноармейцев. Потом дом разделили на жилые комнаты. Знаменитая гостиная, которой Вяземский и Нащокин встречали молодых после венчания, стала «квартирой № 5». Благодаря высоким потолкам, она была в два этажа. Пристроили лестницу, и в  квартире разместили четыре семьи. К началу 1970-х годов «у Пушкина» проживало 33 семьи из 72 человек. В 80-х годах их так трудно расселяли.

– А люди знали, что жили в доме Пушкина?

– Конечно! Я сама родилась и живу неподалеку, так еще после войны, девочкой слышала, что соседи говорили, что на Арбате дом сохранился, где Пушкин жил. Так ведь дом-то сохранился, разве не чудо? Все печи сохранились (не перекладывались), стены, потолки. Ну, понятное дело, перегородки поставили, чтоб коммуналки-то устроить. Но когда музей организовывали, их снесли и в первозданном виде все восстановили. Все, как было при нем! Чертежи сохранились, документы. И даже оконные рамы – как при  Пушкине. Верите ли, сижу вечером, смотрю в окно. А там – снег, метель, и думаю: «Вот точно такую же картину в окно видели и Александр Сергеевич с Натальей Николаевной. Он же в феврале ее сюда привез, тоже была зима, и снегу в Москве мело беспрерывно – как  сейчас…