Павел Захарченко:
Я – счастливый человек, потому что занимаюсь тем, что мне нравится, имею возможность творить. А когда человек счастлив сам, он делает счастливыми и всех вокруг.
Заслуженный артист Кубани, бессменный ведущий актер Туапсинского театра юного зрителя, бард и просто любимый в Туапсе Павел Захарченко отметил юбилей.
Самый дружелюбный на свете Кот Леопольд, веселый и очень добрый Король из «Золушки», бедный милый Плюшкин – для каждого туапсинского театрала он свой – Павел Захарченко. Но для всех он и театр – неразделимы.
И, конечно, мы просто не могли не встретиться с Павлом Алексеевичем, пусть даже ради этого буквально выдернув его с репетиции очередного спектакля. Потому что юбилей (а жизнь выставила нашему герою две пятерочки) всегда настраивает нас на какое-то переосмысление пройденного пути, нацеливает на покорение новых вершин.
И, конечно, мы просто не могли не встретиться с Павлом Алексеевичем, пусть даже ради этого буквально выдернув его с репетиции очередного спектакля. Потому что юбилей (а жизнь выставила нашему герою две пятерочки) всегда настраивает нас на какое-то переосмысление пройденного пути, нацеливает на покорение новых вершин.
Фото: Анна Бурлакова / Туапсинские Вести.
– Для меня и многих-многих туапсинцев Паша Захарченко – это Кот Леопольд, то есть воплощение доброты. А сам артист с какими ролями себя ассоциирует?
Оксана Смелая
журналист
– А что, Кот Леопольд – это была очень яркая роль. И, наверное, удачная. Ведь сколько лет, встречая меня на улице, дети дергали за руки мам и восторженно кричали: «Смотри, Кот Леопольд пошел!» Детское признание дорого стоит, тем более для артиста ТЮЗа. Перед детьми играть труднее, несмотря на доверчивость, они чутки к неискренности… Ну, и своего рода такое узнавание на улице – мерило популярности актера (смеется). Начинал-то я тоже с животного персонажа, сыграв главную роль в пьесе Гиндина и Синакевича «Зверь». Это было в начале девяностых, тогда преемником народного театра стала театральная студия «Реликт» под руководством Амбарцума Семеновича Карабашьяна. Я в то время шел стезей барда и очень мечтал исполнить свои песни на сцене с интересным освещением. Амбарцум Семенович поддержал идею, а потом предложил попробоваться на главную роль в новой пьесе. Дома, читая роль, я не смог скрыть своего восторга: мне все понравилось! Была еще одна причина, может, и главная, почему роль предложили мне. В центре пьесы герой, молодой человек Зверь, у которого на голове пышная растительность и… борода! Я, к слову, носил тогда окладистую черную бороду. Ну, и с шевелюрой тогда все было в порядке. Вдохновляло и то, что песни-зонги должны были звучать мои!
– А потом сколько их было, ролей, сыгранных на туапсинских подмостках?
– Как-то начал считать, дошел до шестидесяти – бросил. Но, думаю, больше сотни будет. Тем более, что в некоторых спектаклях приходилось играть по несколько ролей. В «Маленьком Принце» я был и Пьяницей, и Лисом, и Королем…
– Кстати, о королях: что ни Король, то Захарченко!
– О, да! Тут режиссеры меня не обделили. Королей, которых пришлось сыграть, наверное, хватило бы на целую династию. Ну, Король и Король… Мне вот Плюшкин как-то ближе был.
– Спектакль «Мой милый Плюшкин» лично меня поразил в самое сердце. Кто бы мог подумать, что буду плакать над этим скрягой. Даже дочка, выходя из театра, шмыгала носом: «Жалко его! А ты говорила, что у Гоголя это – плохой человек!»
– Плюшкин для меня нечто вроде… прерванной песни. Роль хорошая, пьеса – прекрасная (ее ставила режиссер из Лазаревской Лариса Торженсмех, дружбой и сотрудничеством с которой я горжусь особенно). Но так сложилось, что сыграли мы ее всего раз шесть. А потом поредела труппа, да и другие обстоятельства легли не в пользу спектакля. Кстати, так бывает нередко. Например, с «Каштанкиными снами». Я лично вообще считаю, что этот спектакль был и остается лучшим, сыгранным в нашем театре! С ним мы стали лауреатами фестиваля театров малых форм, показывали его на Мелеховской весне. Но… Сложилось так, как сложилось. Нельзя жалеть о том, что было, нужно стремиться к новому.
– И над чем работаете сейчас?
– Пока репетируем «Историю с метранпажем». А 1 июня, в День защиты детей покажем новый спектакль, про Цыпленка. Заметьте, именно детский спектакль! Я вообще считаю, что непосредственно постановок для детей и юношества в нашем Театре юного зрителя как раз и не хватает. Вот потому и запомнился Кот Леопольд театралам. Те, кто вырос на наших детских спектаклях, уже водит в театр своих детей, а детский репертуар сильно отстает. Но это – дело времени. Тем более, что в планах – премьера под режиссурой Ларисы Торженсмех. Если все будет хорошо, то в сентябре порадуем публику новым спектаклем.
– Павел, сцена завораживает, но, как известно, особо не приносит дохода. Тем более в провинции. Никогда не хотелось бросить все к черту, найти что-нибудь прибыльное?
– Я так понимаю, что это вопрос, скорее, относится к тому, как меня терпит моя семья? Я уже не смогу жить без всего того, чем живу. Без ролей, без сцены, без зрителя. И дома тоже понимают, что без всего этого я уже не смогу быть собой. Жена иногда вздыхает – выходила замуж за нормального человека, а оказалось – артист. Но я – счастливый человек, потому что занимаюсь тем, что мне нравится, имею возможность творить. А, согласитесь, когда человек счастлив сам, он делает счастливыми и всех вокруг.
Я уже не смогу жить без всего того, чем живу. Без ролей, без сцены, без зрителя
– А гитара всегда по-прежнему рядом… Даже в гримерке. Она чем-то помогает?
– Быть в форме! – и тут Павел Захарченко по-молодецки делает стойку на голове на стуле! – Когда-то Владимир Высоцкий проделал такой же трюк, исполняя «Вздох глубокий, руки шире».
– Быть в форме! – и тут Павел Захарченко по-молодецки делает стойку на голове на стуле! – Когда-то Владимир Высоцкий проделал такой же трюк, исполняя «Вздох глубокий, руки шире».
– Да, но ему в ту пору было не пятьдесят пять, а тридцать три!
– Не в цифрах дело, а в том, что у тебя вот здесь (Захарченко прикладывает ладонь к груди).
– Не в цифрах дело, а в том, что у тебя вот здесь (Захарченко прикладывает ладонь к груди).
– И традиционно: своего Гамлета уже сыграл?
– Плох тот артист, который считает, что лучшие роли остались позади. Всегда надо мечтать о чем-то большом и красивом. Я играл и Дона Хуана, и его антипода Дона Карлоса. Но это не значит, что я сыграл о любви и страсти все. К тому же, я давно уже работаю над книгой воспоминаний. Это – тоже своего рода вершина, которую предстоит взять.
…Мне посчастливилось читать первые главы мемуаров Павла Захарченко – здорово! Поверьте, эта книга, выйдя в свет, доставит много радостных минут встречи с юностью, с туапсинской богемой конца восьмидесятых – начала девяностых. Кто-то вспомнит «Маленького Принца», кто-то Кота Леопольда. Надеюсь, будет в книге глава и о «Дороге в созвездие», очень дорогой мне притче о Рождестве (сюжет строился на восприятии происходящего животными – Волом, верблюдами, Ослом, на отором путешествовала Дева с Младенцем во чреве)…
Настоящий театральный роман о романе с театром. А чего другого можно было ждать от талантливого и любимого Павла Захарченко?
– Плох тот артист, который считает, что лучшие роли остались позади. Всегда надо мечтать о чем-то большом и красивом. Я играл и Дона Хуана, и его антипода Дона Карлоса. Но это не значит, что я сыграл о любви и страсти все. К тому же, я давно уже работаю над книгой воспоминаний. Это – тоже своего рода вершина, которую предстоит взять.
…Мне посчастливилось читать первые главы мемуаров Павла Захарченко – здорово! Поверьте, эта книга, выйдя в свет, доставит много радостных минут встречи с юностью, с туапсинской богемой конца восьмидесятых – начала девяностых. Кто-то вспомнит «Маленького Принца», кто-то Кота Леопольда. Надеюсь, будет в книге глава и о «Дороге в созвездие», очень дорогой мне притче о Рождестве (сюжет строился на восприятии происходящего животными – Волом, верблюдами, Ослом, на отором путешествовала Дева с Младенцем во чреве)…
Настоящий театральный роман о романе с театром. А чего другого можно было ждать от талантливого и любимого Павла Захарченко?
Фото: пресс-служба Туапсинского балкерного терминала
Фото: пресс-служба Туапсинского балкерного терминала
Патриотическая символика здесь уместна и естественна: между клумбами – флаги, старая «четвёрка» окрашена в цвета триколора
