Тридцать лет назад произошла одна из самых страшных техногенных катастроф в истории прошлого века – взрыв реактора на Чернобыльской атомной электростанции. Позднее его назовут «грязной бомбой» за последствия более губительные и страшные, чем в Хиросиме и Нагасаки. Сотни, нет, тысячи жизней и судеб изменил Чернобыль.
Наш рассказ – всего о двух из них. Но низко кланяемся каждому ликвидатору.

Там и сегодня можно снимать «Сталкера» без специальных декораций. Припять и есть сама по себе большая декорация к документальному фильму-ужасу о Чернобыле: в городе никто не живет. В 1986 году из 30-километровой зоны от места аварии были эвакуированы 115 тысяч человек…

Летчик Валерий Чупрунов и водитель Михаил Дрягин познакомились друг с другом у нас в редакции. У них разные профессии, разные жизненные пути, в городе живут они на разных улицах. Но есть нечто, что связывает их судьбы, что проходит красной нитью через их воспоминания. Чернобыль. Кодовое слово беды, разразившейся в апреле 1986 года и наглядно продемонстрировавшей, что может натворить вышедший из-под контроля мирный атом…

Добровольно-принудительное геройство

– Как попал в Чернобыль? Да как все резервисты, – бесшабашно махнув рукой, говорит Михаил Дрягин. – Я тогда работал водителем в ОК «Ямал» в Небуге. А тут в военкомат вызвали, срочно, даже с работы сняли. Ну, прибыл, а мне говорят: «Собирайся на переподготовку!» Когда выяснил, куда отправляют, хотел, честно, отказаться. Но мне сказали: «Не сейчас поедешь, так на следующий год». В общем, собрался и на своей машине – в Динскую, а оттуда уже отдельными поездами – я в пассажирском, машина – в товарном… Приехали, при воинской части прикомандировались и три месяца отработали. Что делали? Да грунт вывозили зараженный. Поначалу можно было за пределы части выезжать, а как побывал у реактора – все, никуда! Чтобы радиацию не распространять. Вот так и ездил на реактор, верхний, зараженный слой грузил и вывозил на могильники. На обратном пути машина проезжала через свинцовую бочку, чтобы хоть чуть-чуть снять уровень радиации, и в сопровождении милиции – на базу. Зачем милиция? Да чтоб никуда не свернул и радиацию не привез. Вот так с января по май 1987 года я и работал.
Такими героями ликвидации последствий на ЧАЭС стали 240 тысяч человек, их так и назовут потом – ликвидаторы. А на самом деле их гораздо больше, по последним подсчетам число доходит до 600 тысяч человек. И далеко не всем им было суждено прожить эти тридцать лет.
– Конечно, самый первый удар приняли на себя военные и пожарные, – рассказывает Михаил Дрягин. – Нам тоже досталось – первые две недели, как приехали, голова кружилась, тошнило, потом – ничего, адаптировались. Потом такие симптомы по возвращении домой испытали, тоже голова кружилась и тошнило, но уже не недели, а месяцы. Страшно? Нет, страшно не было. В большинстве все держались спокойно, может, потому, что до конца не понимали, что делать приходится. Правда, был один у нас парень – боялся, все в противогазе спал. Ну, так его и отправили быстро, чтобы панику не сеял. А мы же видели, что хоть Припять стоит как город-призрак, в окрестных деревнях все бабки остались. Они говорили, что без разницы, где умирать. Трагедии потом разыгрываться стали, когда мы домой вернулись. Радиация, она ведь не видна, она может о себе дать знать совершенно неожиданно. Вот среди моих знакомых-чернобыльцев двое были, от которых жены ушли. Мол, зачем, мне инвалид, да к тому же, глупые, боялись «радиации набраться»…
Главной бедой было то, что, несмотря на подробные знания всех деталей поведения во время «взрыва атомной бомбы» (это учили практически на каждом уроке начальной военной подготовки в школе), к смертельной опасности «мирного атома» люди оказались не готовы. На пожарных, первыми кинувшихся тушить реактор, были брезентовые робы, каски и противогазы, которые, кстати, из-за страшного жара они тут же снимали. Солдаты-срочники сгребали и отгружали зараженный грунт и предметы в марлевых повязках и… с голыми торсами, опять-таки из-за страшной жары. Они погибли первыми. Потому что почему-то все теоретические навыки, полученные на уроках НВП, вдруг забылись или оказались непригодными на практике.

Желтое небо

Валерий Чупрунов, хоть и коренной туапсинец, но так уж вышло, что родился он в Сибири, работал, как теперь говорят «на северах», а зовется – чернобыльцем.
– После окончания летного училища работал я в гражданской авиации на Севере, – рассказывает он свою чернобыльскую одиссею. – О том, что в Чернобыле произошла авария, узнал, как и все – сначала по радио, потом по телевизору. И так же, как все, до конца не понимал, что это не просто авария, а катастрофа! А через полтора месяца, в июне 1986 года мне предложили поехать в служебную командировку. В Чернобыль. И, понятное дело, отказаться было нельзя. Летали мы по восемь часов в день, рассыпали реагенты над местом, пораженным радиацией. Специальную такую смесь сыпали, чтобы не было осадков. С осадками бы вся радиация в ручьи, в почву на более дальние расстояния попала. Летал я на АН-12. С нами летала группа пожарных, потому что жара стояла страшная, и лес вокруг то и дело загорался сам по себе. Вот так летчики с одной стороны «боролись» с вероятными осадками, а с другой подвозили пожарных на место горения леса, потому что с дымом радиация тоже очень быстро распространяется.
В чернобыльское небо взрыв реактора выбросил изотопы урана, плутония, цезия-137, стронция-90 (время полураспада последних элементов – 30 лет). Что можно было сделать оперативно и максимально эффективно, чтобы обезвредить все это? И вот ученый В.С Легасов (думаю, это имя надо запомнить всем), который вместо положенных двух недель пробыл в радиоактивной зоне 4 месяца, придумал «смесь», в которую входили свинец, боросодержащие вещества, доломиты. Вот эту смесь поначалу разбрасывали военные вертолетчики, а потому уже командировочные летчики гражданской авиации. А сами были защищены в лучшем случае респиратором-лепестком, в худшем – ватно-марлевой повязкой.
– Каких бы то ни было специальных препаратов нам не давали, – говорит Валерий Чупрунов. – Когда туда ехали, рекомендовали пить таблетки для щитовидной железы. Но разве от радиации страдает только щитовидка? Костный мозг, кровеносная система, да много еще что поражает невидимая смерть. Об этом мы узнали позже.
Желтый цвет вымпела над кормой корабля означает страшную опасность эпидемии – категорически запрещено подниматься на борт. А в 1986 году и еще несколько лет подряд не таким предупреждающим вымпелом было все небо – над Чернобылем, над Припятью, над Киевом, в котором не пойми для чего, вопреки всякому здравому смыслу и стар и млад вышел на первомайскую демонстрацию. Впрочем, «пойми» почему: не сеять панику, не будоражить население, а попросту скрыть истинные масштабы трагедии – было личным приказом первого и последнего президента Советского Союза.

Немой крик

Там и сегодня можно снимать «Сталкера» без специальных декораций. Припять и есть сама по себе большая декорация к документальному фильму-ужасу о Чернобыле: в городе никто не живет. В 1986 году из 30-километровой зоны от места аварии были эвакуированы 115 тысяч человек… Вряд ли детский смех, веселый рев машин, песни вернутся сюда снова. Этот немой крик и есть самый достоверный и страшный памятник трагедии на ЧАЭС.
В нашем городе тоже есть памятник мужеству, силе и патриотизму ликвидаторов последствий этой аварии – вокруг него сегодня зеленеет молодой парк, посаженный молодежью города. В это место приходят наши туапсинские чернобыльцы, чтобы вспомнить друзей, чтобы рассказать о себе, прежде всего сказать: «Смотрите, я живой! И жизнь эта – прекрасна…» Они и есть хранители черной были о «мирном атоме» и страшных невидимых отметинах, которые он оставляет. И дай им Бог еще сил и здоровья.

Район – с заботой о тех, кто первым принял удар

В Туапсинском районе проживает и состоит на учете 351 человек, имеющий отношение к ликвидации последствий радиационных катастроф, которых мы зовем одним словом – чернобыльцы. А это – и участники ликвидации аварии на ЧАЭС, и те, кто работал в п/о Маяк, в Семипалатинске, вдовы ликвидаторов.
В бюджете муниципального образования Туапсинский район на 2016 год предусмотрено выделение субсидий для поддержки общественно полезных программ общественных объединений, предусматривающих комплекс мероприятий по защите законных прав граждан, принимавших участие в ликвидации последствий радиационных катастроф, проживающих в Туапсинском районе, в размере 230 000 рублей на организацию своей деятельности.
Ведут активную работу в городе и районе две общественные организации чернобыльцев, под председательством Грежещука Владимира Владимировича и Ковалева Бориса Николаевича. Они являются активными участниками всех социально-значимых мероприятий, членами общественного совета при главе МО Туапсинский район.
Данью памяти подвигу тех, кто в мирное время совершал настоящий подвиг, противопоставив радиации силу, волю и любовь к жизни, в Туапсе был открыт памятник ликвидаторам аварии на Чернобыльской АЭС, вокруг которого со временем вырос замечательный парк. Сегодня этот парк не только место традиционных митингов, посвященных годовщинам Чернобыля, но и местом встреч, раздумий… Сюда придут ликвидаторы и их семьи и в этом году 26 апреля, чтобы вспомнить, помолчать и помечтать о том времени, когда люди смогут жить и работать без техногенных катастроф.