23 сентября 1942 года – в день начала Туапсинской обороны в небо над Туапсе поднялись 46 фашистских самолетов, но ни одна бомба не упала на город. Почему? Еще одну военную тайну раскрывает для наших читателей историк Сергей Феоктистов.

[quote style=”boxed”]Чтобы потопить «Курск» – единственный большой транспорт на Черном море, фашистское командование привлекло к операции несколько летных эскадрилей – из Крыма, Белореченского и Майкопа. Черной тучей неслись они к Туапсе, а противостояли им три наших «Яка»… Этот бой стал последним для командира летного полка Наума Павлова.[/quote]

Осенью прошлого года наш читатель Роман Смирнов из поселка «Весны» попросил нас узнать, кто же такой Наум Павлов, памятник которому он обнаружил в лесу неподалеку. Да и не памятник это был вовсе, а самодельный самолетик, который был установлен более полувека назад школьниками из Лазаревского на месте падения самолета. (Так на нем было написано.) И никто не знал – ни работники туапсинских музеев, ни поисковики, ни ветераны – кто такой Павлов, как он погиб. В Лазаревском музее нам сообщили, что он был командиром полка, погиб у нас 23 сентября 1942 года. Его именем назвали улицу в Лазаревском и похоронили рядом с Дмитрием Каларашем, тоже летчиком. Но в отличие от Калараша, больше о Павлове никакой информации не было.

С помощью кандидата исторических наук Сергея Феоктистова нам удалось установить, кто же был Наум Павлов, узнать его биографию. Вместе с поисковиками, с ребятами из «Кубанского плацдарма», мы обнаружили в земле остатки самолета. И теперь на карте погибших самолетов есть место гибели и Наума Павлова. Об этом удивительном человеке, забытом герое, газета писала в течение года, когда удавалось найти что-то новое из его биографии. И вот снова интересные факты, – подробности последнего боя, которые «раскопал» тоже Сергей Феоктистов. Пытливый историк, увлеченный человек, он все не мог объяснить себе, почему 23 сентября не отмечено в истории города как «черный день» бомбардировок? В отличие от 23 марта, когда Туапсе первый раз подвергся массированным бомбовыми ударами. А ведь 23 сентября, в день начала Туапсинской оборонительной операции, в небе над Туапсе лютовали 46 самолетов врага! В четыре раза больше, чем 23 марта – и никаких разрушений!

– Если бы не расследование гибели Павлова в этот день, – говорит Сергей Феоктистов, – мы бы, наверное, и не вернулись к этому факту о налете. Но почему же фашисты в этот день все бомбы сбросили в море, а не на город?
Задавшись этим вопросом, Сергей Феоктистов засел за изучение документов. И вот что обнаружил…

Охота на «Курск»

Оказалось, не просто так десятки бомбардировщиков и юнкерсов прилетели 23 сентября в наш город – их интересовал порт.

– Днем раньше, – рассказывает Сергей Феоктистов, – в Туапсинский порт пришел транспорт «Курск» – огромный по тем временам корабль. Он был размером с футбольное поле (125 метров).Мог перевезти тысячи бойцов, сотни тонн техники. В тот день он доставил в Туапсе из Поти 1800 солдат и 500 тонн военного груза.

Конечно, немцы охотились за этим транспортом. Тем более, что у нас на Черном море он был единственный такой.
Сохранилась метеосводка утра 23 сентября. Погода стояла еще по-летнему теплая, было ясно, видимость составляла 20-25 километров, ветер не превышал 2-3 метров в секунду.

В 17.27 с командного пункта ПВО от дежурившего в тот день майора Н. Т. Щербакова в полк по телефону пришло сообщение о том, что к Туапсе идут восемь немецких бомбардировщиков под прикрытием четверки истребителей. «Вышлите на базу все наличные истребители!» – звучало в эфире.

Если честно, у командования была паника: они засекли еще целую армаду самолетов, направлявшуюся к Туапсе из Майкопа. И из Белореченского аэропорта. И из Крыма. Все они летели бомбить «Курск». Начало наступления на Туапсе должно было ознаменоваться затоплением стратегически важного судна.

А Павлов как раз разбирал с летчиками проведенный ими воздушный бой с немецкими истребителями, когда ему доложили о тревожном вызове. Он приказал взлетать по тревоге всем и сам помчался на стоянку самолетов. Впрочем, поднимать в воздух особенно было нечего. Два самолета уже прикрывали наши суда в море от Туапсе до Джубги. На стоянке были всего три машины, включая самолет самого Павлова. (В одной из предыдущих статей мы объясняли этот горький факт. Командование черноморским флотом считало маловероятным нападение на Туапсе и отправило лучших «асов» защищать аэродром Поти. И когда фашисты таки начали наступление на Туапсе, и охота на «Курск» была частью их плана, у нас в Лазаревском самолетов практически не было…)
Ведомым Павлов взял младшего лейтенанта Георгия Колонтаенко.

Они взлетели через семь минут после сигнала тревоги и уже в воздухе узнали, что им предстоит встретиться не с восемью машинами, а сорока шестью. Тридцать шесть бомбардировщиков и десять прикрывавших их истребителей. Самолеты люфтваффе атаковали транспорт «Курск», успевший выйти в море и уже находившийся напротив Гизель-Дере.

Бой на воде

На «Курск» свой первый бомбовый груз уже обрушили легкие бомбардировщики. Опасаясь входить в зону мощного зенитного огня, летчики бомбили со слишком больших высот, неприцельно, видимо, не желая рисковать.

Не успели еще отбомбиться, как к месту боя подошел новый противник – пикирующие бомбардировщики. «Штуки» (от нем. «Штурцкампфлюгцойг» — буквально, «пикирующий боевой самолёт») или «лаптёжники» (так у нас называли Ju-87 за неубирающиеся специфического вида шасси). Они были очень опасны для моряков. Они метали бомбы с крутого пикирования. Били очень точно и тяжелыми бомбами — до 500 килограммов. Корабль мог получить тяжелые повреждения не только от прямого попадания, но и от близкого разрыва крупнокалиберной бомбы: это вызывало такой гидродинамический удар, что в борту образовывалась пробоина площадью в несколько десятков квадратных метров.

Один за другим немецкие самолеты переходили в пике, сбрасывая десятки бомб. Кольцо разрывов опоясало судно, а огненный ливень трассирующих пуль хлестанул по его палубам. Артиллеристы и пулеметчики «Курска» и кораблей охранения вели огонь из всех стволов, не позволяя самолетам приблизиться к транспорту.

Внезапно судно резко вздрогнуло. В кормовой части разорвалась бомба. От ее осколков погибли зенитчики. Вспыхнул пожар. Обжигая лица и руки, моряки выбрасывали за борт горевшие снарядные ящики, боролись с пламенем.
Как раз в этот момент к Туапсе и подошли вызванные из Лазаревского павловские истребители.

И в воздухе

Павлов и Колонтаенко ни на секунду не задумались о неравном противостоянии – сразу же атаковали –дерзко и стремительно. Павлов был очень опытный летчик и даже в такой ситуации действовал продуманно: обошел самолеты врага с суши и зашел им в нос со стороны солнца -оно слепило вражеских стрелков.Необходимо было заставить фашистов уйти с боевого курса, отказаться от атаки. Даже небольшое отклонение сбивало прицел у пилотов «Штук», и их бомбы падали в море мимо цели. Из донесения майора Щербакова, находившегося в это время на вышке командного пункта ПВО в Туапсе, мы узнали, как два «яка» ворвались в самую середину группы немецких бомбардировщиков. Первый бомбардировщик запылал и упал в горах за Шепси. Другой задымил после атаки Колонтаенко, покачался с крыла на крыло и со снижением пошел от моря на северо-восток. Позднее было получено сообщение, что он рухнул в горах недалеко от Агоя.

Еще один «Юнкерс» оказался подбит огнем зенитной артиллерии и отстал от группы.
Те, кто наблюдали бой с земли, впоследствии вспоминали, как советский истребитель, набрав высоту, снова спикировал и зашел в хвост немецкому бомбардировщику, готовясь открыть огонь на поражение. Не долетев 50-60 метров до врага, «Як» попал в рой трассирующих снарядов. Прямым попаданием зенитного снаряда в правую плоскость оторвало половину крыла. Отвалившаяся плоскость закружилась, как падающий лист, а сам самолет с единственным оставшимся крылом перешел в беспорядочное падение и рухнул вниз. Позднее стало известно, что он упал вместе с летчиком на выезде из города в горах, в районе санатория «Медсантруд» (ныне пансионат «Весна»).

Георгий Колонтаенко, увлекшись атакой немецкого бомбардировщика, потерял своего ведущего из вида уже в первые минуты боя. От работы на повышенных режимах, мотор истребителя перегрелся. Опасаясь за двигатель, который мог заклинить в любой момент, младший лейтенант поспешил выйти из боя и спустя несколько минут приземлился на свой аэродром.

Вылетевший «вольным стрелком» десятью минутами позже пары Павлова, младший лейтенант Андреенко подошел к Туапсе на высоте 3800 метров как раз в тот момент, когда командир полка заходил в атаку на свой второй «Юнкерс». Он видел, как после попадания снаряда, падал самолет Павлова. «Огонь» – таким был позывной Павлова – факелом уходил вниз… Но даже переживать эту трагедию он не мог: несколько вражеских машин устремилось к нему. Младший лейтенант принял неравный бой. Он пошел в лобовую атаку одним из самолетов, успел дать три длинные очереди, прежде чем его снова атаковали остальные «мессершмитты». Его самолет загорелся, сбить пламя скольжением и дотянуть до берега не удалось, пришлось прыгать. Приводнился Андреенко в двух-трех километрах от берега и спустя несколько минут был подобран сторожевым катером. Летчик получил сильные ожоги лица и рук. После выздоровления его перевели в военно-транспортную авиацию, где летал до самого конца войны.

По докладам наблюдавших этот бой со стороны, обстрелянный Андреенко в лобовой атаке немецкий истребитель упал в море в 5 километрах от Туапсе.

Что касается транспорта «Курск», то он, после того как немецкие самолеты улетели, продолжил путь своим ходом, несмотря на попадание. В него попали две бомбы из двухсот! Было много повреждений, погибли люди, но корабль был жив! Это значит, что зенитчикам и летчикам Павлова удалось сорвать планы врага и не дать им потопить самый большой на Черном море транспорт. («Курск» прошел всю войну и еще работал в мирное время до 1953 года)

– Решающую роль в отражении вражеских нападений, – считает Сергей Феоктистов, – сыграли зенитчики, заставившие подняться самолеты врага на большую высоту, и три самолета Павловской эскадрильи, которые отогнали немецкие бомбардировщики, подбив при этом один из них.

И кто знает, дошел бы «Курск» до Батуми, если бы не самоотверженная атака Павлова.
Гибель командира полка стала трагедией для всех. Было проведено тщательное расследование. На 5-й километр сочинского шоссе, где упал самолет, выехала специальная группа. Обломки машины тщательно исследовали, а останки погибшего командира полка перевезли в Лазаревское.

А там, где он погиб, недалеко от «Весны» уже заросли воронки от взрывов и появился новый лес. И летит хранимый памятью, и не падает самолетик Павлова…