Сегодня Шрахмет и Зоя Аллало из Новомихайловского отмечают 50  лет совместной жизни.

До сих пор Шрахмет Блипович нет-нет, да и пошутит, с прищуром глядя на жену:

— А ведь я ее брал на две недели! Уж больно обидели они меня! Думал: «Увезу, а потом обратно верну, чтоб знали! Брал на две недели, а не заметил, как пятьдесят лет пролетело…»

Шрахмета Блиповича многие Новомихайловцы знают, как Александра, дядю Сашу. Он и нам представился русским именем. И Зоя Салиховна, принимая дома, сказала: «Зовите просто – Зоя. Я всю жизнь Зоя!»

Побег

Род Аллало из аула Псебе насчитывает сотни представителей. Нынешние поколения ведут счет от отца дедушки Блиба, жившего в этом ауле еще  в восемнадцатом веке. А сколько жило поколений до него! Одна беда (впрочем, сами псебинцы вовсе не считали это бедой, а даже где-то и гордились), считалось среди адыгейцев, что мужчины из черноморских  племен отличаются особенной любвеобильностью и непостоянством. Поэтому, когда Саша приехал в поселок Энем (под Краснодаром) свататься, как положено, в дом невесты, ему было резко отказано. Хотя Зоя была согласна! Но мама, желая для дочери лучшей доли, уберегая ее (как она думала) была категорически против. Даже в дом не пустила!

Много уже повидавший, отслуживший в армии и (прямо скажем) не испытывавший недостатка в женском внимании 31-летний Александр был оскорблен и задет в лучших чувствах.

Шрахмет Блипович и сейчас, в свои 81 – красив, статен, и глаза у него горят, и шутка всегда готова сорваться. Можно только представить, каким он был тогда. Да поведи он бровью – любая девушка пошла бы с ним, мечтая создать семью. А тут…

Кто знает, может именно этот отказ родителей раз и навсегда зажег в его груди такой пламень, который не утихает до сих пор. Его друг, видя «сердечные страдания», не удержался, поехал в больничку, где подрабатывала Зоя  студентка мединститута, посмотреть на нее. Вернулся и сказал: «За такую можно и побороться!» И Александр сделал все, что можно, чтобы уговорить Зою бежать с ним. Встречались они в больнице, в краткие минуты перерыва между приемами,  вот туда-то он и летал в выходные, благо в те годы в Агое функционировал аэропорт, и за два часа он на кукурузнике добирался до Краснодара. А потом – летел обратно. В будни, тайком от родителей перезванивались. И вот однажды Зоя пришла на работу с чемоданчиком, и напарница, ее коллега, старый опытный врач, поняв все, проводила их с Сашей, обняла на прощанье: «Желаю счастья!»

Где живут Аллало?

И была свадьба. И стояла Зоя, как положено, накрытая покрывалом, и открывала ей лицо свекровь, поднимая покрывало острым ножом, и были танцы, и круг, и танец с папахой. Не было только ни папы, ни мамы, ни сестер, так уж положено у адыгов, даже если и родители вручают невесту жениху, они на свадьбе не присутствуют. Это потом зять с подарками едет в дом невесты. А как тут поедешь, если родители против? Поэтому и не спешил Саша. Они обустраивали свой быт, он работал водителем, она еще осваивала дом, кстати – совсем новый, который на острове, в Новомихайловском  сам и построил. Там многие Аллало построили дома, можно сказать, своя улица появилась.

И вот однажды ранним утром, Александр погнал стадо коров в лес, не успел выйти из калитки – такси тормозит. Выходит мужчина: «Где здесь Аллало живут?»   Саша показал рукой на свой дом и …погнал коров дальше в лес. А это был отец Зои! Не выдержала душа, приехал посмотреть, как дочка живет, не обижают ли ее тут на побережье… Но ни тот, ни другой друг друга в глаза не видели!

А потом из Энема приехала погостить летом младшая сестра Зои, 7-летняя Маретта. Да так и осталась жить с ними! Время уезжать, а она – ни в какую. Поразительно, но родители доверили ее Зое и Саше, они повели ее в первый класс, Александр и сейчас зовет ее своей дочкой, а новомихайловцы, те, кто не близко знал семью, долгое время были уверены, что они – родители девочки. Разница в возрасте у сестер – 17 лет, вполне Зоя могла сойти и за маму, да она и была ею сестренке. А сколько  радости было у Маретты, когда через девять месяцев родился Дамир, первенец.

Когда сын уходит на войну

Их, поколение тридцатых годов, называют мальчишками, выросшими с обидой на войну: их на нее не пустили. А они, выросшие в тени отцов-победителей, вобрали в себя всю их тоску по мирному труду.  Отец Александра и трое его старших братье воевали. Один брат остался на войне – похоронен в Новороссийске. А отцу, простому жителю аула Псебе, довелось дойти до Берлина – и не просто дойти, а в качестве минера, расчищать Рейхстаг, обеспечивать путь первым знаменосцам. Тем смельчакам, которые спрятав красное полотнище на груди, под пулями рвались на крышу – воодрузить знамя. Это потом он узнал их имена Егоров и Кантария – имена, которые теперь  знает каждый. А тогда  это были такие же, как он, запыленные, закопченные, горящие азартом неминуемой Победы…

И у Зои были свои счеты с войной, она, рожденная в 1943 году, родного отца своего не знала. И он не видел дочки. Погиб в том же году под тем же Новороссийском.

И думали они, что больше не будет в их жизни войны. Растили они детей. Александр, уже отучившись в техникуме, был не шофером, а механиком районного ЖКХ.  Зоя, работая акушером-гинекологом в Новомихайловском роддоме, принимала новых жителей планеты. И мирное небо над головой – было чем-то обычным. Как выяснилось, мир надо ценить каждую минуту. Каждую секунду. Потому что, когда сын уходит на войну, время для матери останавливается.

В год призыва Дамира, война в Афганистане шла уже восьмой год. Обе стороны воевали зло, беспощадно, почти профессионально. И совсем не штучным товаром была смерть оттуда: груз-200 переправляли в Россию ежедневно. А за полгода до дембеля от Дамира перестали приходить письма.

— Эти полгода были для всех нас самыми ужасными в жизни, – рассказывает дочь Фатима. – Папа «спасался» в лесу, куда уходил со скотиной. Мама молчала. Она не имела права даже показать горе, ведь она была акушером, принимала новорожденных,  это же для всех радость. А, может именно это ее спасло? Но я знаю, что она ни одну ночь не спала. Не знаю, как она жила, но я не видела, чтоб она спала эти полгода.

А вечером к ним приходили односельчане. Смотреть новости про Афганистан. У них одних на улице был цветной телевизор, и вот вечером набивалась целая комната людей. Приходили, рассаживались, молча смотрели, так же молча уходили. Все знали, что писем нет. И все ждали новостей.

Дамир не писал, потому что был ранен. И о чем писать? О том, что их первую роту, возившую боеприпасы от таджикской границы до Кандагара, прозвали смертниками? Что когда начинался обстрел (а он начинался всегда рано или поздно) их с их смертоносным грузом спасала только скорость? И неизвестно, что было страшнее: мчащийся под 90 км. в час КАМАЗ с бомбами в кузове, мины на обочине, спасение от которых было только на середине дороги или стрельба по движущейся мишени из «зеленки»? Или как попали под перекрестный обстрел «духов» и своих? Писать об этом было нельзя. О ранении – не хотелось.

Он приехал неожиданно, и сначала в Краснодар – к бабушке, маме Зои. Родные немедленно дали телеграмму в Новомихайловское: «Дамир в Союзе». (Мобильных телефонов тогда не было!) Ее-то и получила Фатима и с этой телеграммой в руке, как была дома в домашней одежде, тапочках, побежала по улице. А говорить …не смогла. На какое-то время просто отнялась речь. А к  ней  уже  бежали люди, кричали: «Дамир?» Она кивала головой. «Живой?» — второй вопрос. Счастливые слезы и улыбка отвечали сами за себя. Из больницы бежала мама (ей уже передали), и отец, как всегда спокойный и величественный, выводил со двора баранов и козла, заложников праздника… А через полчаса к дому потянулись люди…

Дамира встречали полторы тысячи человек. Столы стояли во дворе и по всей улице.

Кака така любовь?

А через полгода сгорел их дом. Уголек выпал из печи, и никто ничего не успел. Хоть это и было потрясением для всех, Зоя до сих пор уверена, что пожар произошел не просто так, не от уголька. Этот очищающий огонь унес собой все слезы, все то, что сжигало их изнутри, пока они ждали Дамира из Афгана. Они как бы начали жизнь сначала – все, все… Именно вскоре после этого их дочка, их любимица Фатима приняла непростое решение – вышла замуж за вдовца с двумя детьми. Русского! Сломала все каноны и традиции. И начала строить свой мир. Дамир женился. А они… Они как бы снова вернулись к тому, с чего начали. Как тогда, когда к ним на такси  приехал отец Зои. Осмотрев жилище молодых и увидев, что во дворе нет обязательного атрибута адыгского быта – отдельной кухни, сказал: «Кухню стройте!» Вот они снова начали  с кухни отстраивать свой дом.

А потом было еще два наводнения. И оба раза вода вымывала все, и оба раза они восстанавливали дом –каждый раз лучше, краше, безопасней. И так эта работа была похожа на внутреннее строение их семьи! Ведь и  в отношениях порой бушуют огненные страсти и наводнения, но каждый раз, переживая бури, они  только укреплялись. Потому что держались друг за друга.

Как-то раз на одном семейном празднике Шрахмет Блипович сказал так: «У нас не принято говорить о любви, особенно на людях, а часто супруги прожив всю жизнь, не произносят этого слова. А зачем слова? Я, например, всю жизнь был уверен в Зое и спокоен, что она в любой ситуации поступит правильно. Она как надо примет гостей, никогда не обидит мою маму, дом наш всегда будет в порядке, и дети будут расти правильно. Она не предаст. Не будет слабой, когда потребуется. Поймет, если ошибусь. Она дала мне в жизни это спокойствие, эту уверенность.»

Помните, как в фильме «Любовь и голуби»? Какая такая любовь? Ну не знаю… Если его нет – и мне воздуха не хватает…

Из рода целителей

Именно Зое Александр обязан тем, что выучился,  из простого шофера «превратился» в механика крупного подразделения ЖКХ района. А потом и возглавил это подразделение. После свадьбы она убедила его закончить восемь классов школы рабочей молодежи. И – пойти в техникум.

— Я не был уверен в себе, – говорит Шрахмет Блибович, — пять лет в армии, все забыл напрочь. Но жена заставила. И представляете, повезло! На вступительных экзаменах в техникум мне попался тот же билет по физике, что и на выпускном в вечерней школе! И я прошел! Когда мы получили вызов на учебу, Зоя прыгала и кружилась от радости с вызовом в руках.

Они учились всю жизнь. Он – на курсах повышения мастерства, осваивал смежные профессии. Она, как медицинский работник, просто обязана была периодически подтверждать квалификацию. Но однажды Зоя удивила всех, уехав в Москву на курсы китайской медицины. Тогда ей было уже под пятьдесят, и была она заместителем главного врача Новомихайловской больницы. Но – отпросилась, уехала, выучилась. Впрочем, для родных этот поступок не был неожиданным, скорее – закономерным. Дело в том, что в роду Зои Салиховны – все целители. Много веков из поколения в поколение передаются знания народной медицины. Из всех детей и внуков ее в свое время выбрал дедушка, которому тоже когда-то передали знания его предки. Поэтому Зое предначертано быть врачом, но официальная медицина лишь укрепила ее знания, сделала  их легитимными. Поэтому, обладая большим практическим опытом, имея диплом на руках, многочисленные сертификаты, в том числе и по нетрадиционной медицине, она смогла в свое время открыть в Новомихайловском центр «Аура». Было время, когда московские светила науки приглашали ее  работать в Москву. Она и работала зимой. Приезжала с Дамиром, которому передала знания, и вместе они поднимали на ноги пациентов. Сейчас сын Дамира учится на врача.

Трудиться, трудиться и трудиться…

Ее часто спрашивали – как это на зарплату врача смогла  организовать медицинский центр? Она отвечает просто – заработала. В этой семье принято все только зарабатывать своим трудом. Тогда, на центр ей помог заработать ее талант целителя. У тренера баскетбольной команды случилась травма. А она за несколько дней вернула его на площадку. После этого  спортсмены  уговорили Зою Салиховну сопровождать команду за границей в качестве медработника. Этих денег хватило на открытие центра. Точно так же как сейчас ее внук Михаил Игольников на деньги, что он заработал как чемпион Европы, чемпион мира (среди юношей), юношеских Олимпийских игр по дзюдо помог своей маме (ее дочери Фатиме) открыть парикмахерский салон.

В доме всегда было несколько десятков баранов, до десятка коров, коз, сотни курей, индюков. Когда все успевали? Чтобы подоить коров и выгнать в стадо вставать приходилось затемно.

— А мы с Дамиром вставали, — вспоминает дочь Фатима, — на столе записка. «Сделать: Дамиру: то-то, то-то и то-то.» Мне список еще больше. И попробуй не сделай. Папа нас никогда не бил, ни разу пальцем не тронул, но объяснить, зачем и почему, мог очень доходчиво. Благодаря ему, мы с Дамиром в жизни все умеем – даже баранов стричь!  Причем, мы уже взрослые были, у каждого своя жизнь, и все равно, если дома ночуешь – в четыре утра подъем! Встаю – куда, зачем? А у него по плану стрижка баранов, изволь идти во двор и работать, если ты дома!

Уже будучи взрослой, сама мамой, Фатима спросила в шутку отца: «Зачем ты нас так воспитывал? В рабы, что ли кому готовил?» Ответ ее обескуражил: «Хотел, чтоб не стыдно было за вас перед людьми.»

И даже выйдя на пенсию, Шрахмет Блипович не успокоился. Взял в аренду несколько гектаров орешника. И еще и огороды распахал. Конечно, привлекает и детей, и внуков – особенно, когда сбор орехов, но в основном до сих пор все сам, сам…А к Зое  Салиховне до сих пор идут люди за исцелением – слава о ее золотых руках и «волшебном» массаже давно уже перешагнула  границы Краснодарского края.

Их до сих пор, хотя ему 81 год, а ей – 73, всегда просят танцевать на праздниках. Эта пара завораживает красотой и мастерством. Да, адыгов учить танцевать не надо, у них это в генах, музыка зазвучит – и ноги сами несут. Но в том-то и дело, что когда-то в 50-х годах, еще будучи матросом Черноморского флота на срочной службе, Александр в увольнения бегал заниматься в студию танца при Новороссийском Дворце моряков. Он осваивал румбу, вальс-бостон, танго. И когда приезжал в отпуск в аул, в клубе ему не было равных. А сестренки просили: «Научи русским танцам!» А Зоя танцевала в знаменитом адыгейском ансамбле «Нальмез», который и сегодня собирает полные залы не только в Адыгее. Поэтому на праздниках все родные с замиранием сердца ждут их выход. И сегодня, на праздновании 50-летия совместной жизни они тоже станцуют свой танец. Как их жизнь, страстный и нежный одновременно, красивый и насыщенный, заставляющий  восхищаться и замирать сердца…