Воспоминания редактора газеты Туапсинского оборонительного района «Звезда Советов», которая выходила в осажденном Туапсе в 1942-1943 году, Георгия Усть-Шомушского возвращает нас ровно на 75 лет назад. Тогда Туапсе тоже готовился к Новому году. 1943-му…

Поколению победителей горя и печали, подвигов и славы хватило на всю оставшуюся жизнь. Нам великой памяти и гордости должно хватить на все будущее.


Они не любили рассказывать о войне и многое хотели бы забыть навсегда. Но были и особые события , были и веселые моменты, даже праздники. Об этом Георгий Вениаминович Усть-Шомушский и писал в нашей газете пятьдесят лет назад. Хочется поделиться бесценными словами фронтовиков-победителей, свидетелей истории, которые сделали эту историю своими руками, кровью. И теперь уходят, уходят… И какое же счастье, что наши ветхие подшивки сохранили их слова. А мы их теперь оцифровываем, чтобы передать следующим поколениям, сохранить уже навсегда.
Его направили в Туапсе после тбилисского госпиталя. Едва живой, он все равно рвался на фронт, и газетную работу воспринял как наказание. Но Туапсе тоже был фронтом.

Разговор с Брежневым

Иду в штаб Туапсинского оборонительного района (ТОРа), пытаюсь узнать, где дислоцируется штаб 18-й армии. И прямо у калитки встречаюсь с бригадным комиссаром Мельниковым.
– Ты вылечился?
– Да.
– Я вот несколько дней голову ломаю над тем, где редактора взять. Вот воистину на ловца и зверь бежит.
Через день я был в Вишневке в политуправлении Черноморской группы войск. Начальника политуправления С. С. Емельянова я не застал, и меня принял его заместитель, полковник Леонид Ильич Брежнев. С ним все и обсудили.
На другой день я снова был у Брежнева. Он поздравил меня с назначением, пожелал успехов и сказал, что будет следить за газетой.
Забегая вперед, скажу: Леонид Ильич интересовался газетой ТОРа, не раз вызывал, беседовал, давал советы.

Типография на грознефти

Типографские машины стояли у стен первых домов нефтегородка, против Дворца культуры нефтяников. Редакция размещалась в квартире, оставленной жителями. Стрекот пишущей машинки очень часто заглушался дробью зенитных пулеметов. Аккомпанемент для творчества неподходящий. Ну, что поделаешь. В такой обстановке приходилось писать и вычитывать материалы, верстать и печатать газету. Несколько раз от сотрясения земли, от близких разрывов бомб рассыпался набор. Приходилось разбрасывать буквы по кассам и все начинать сначала. Но не помню случая, чтобы выпуск газеты задержался «по техническим причинам».
Условия жизни в военном Туапсе были неимоверно тяжелыми. Человек, уйдя утром на работу, не знал, застанет ли он целым свой дом.. Сколько раз приходилось видеть дом расколотый, как орех, пополам.
Фашисты несколько месяцев подряд бомбили электростанцию, шоссейный и железнодорожный мосты. Не удалось им погасить энергетическое сердце осажденного города, не удалось порвать связь Туапсе со страной, прервать артерии, снабжавшие фронт вплоть до Малой земли.В этом большая заслуга зенитчиков. Трудная у них была работа.

В центре бомбового удара

Фашисты действовали, как по расписанию. Чуть забрезжит утро – появится разведчик, облетит город, порт, развернется и уйдет в сторону Майкопа. Ему на смену появляется тройка – пятерка или даже семерка юнкерсов. Не успеют те отбомбиться, их сменяет новая группа – штук 11 – 15. И так одна волна за другой, постепенно наращивая количество машин. К двум часам дня появляется армада – 50 – 60 самолетов. Потом двухчасовой перерыв на обед. После обеденного перерыва снова налеты. Последний вместе с уходящим за горы солнцем, наиболее мощный, наиболее зверский.
Страшное это дело, очутиться в центре бомбового удара. Мне особенно запомнился один. Где-то там в заоблачной выси ревут самолеты. Я направляюсь в политотдел, подхожу к шоссейному мосту. В это время из-за тучи вываливается девятка бомбардировщиков. Все пикируют на мост. Включены сирены – уши раздирает металлический вой, который, кажется, пронизывает тебя насквозь. Сквозь этот вой слышу голос: «Товарищ майор, сюда, ко мне!»
Часовой приспособился на боку между фермой моста и железобетонным основанием, на котором лежит конструкция. Прыгаю. Бомбы, просвистев и не задев моста, рвутся в реке. Нас обдает взрывной волной, гарью. Мне распахивает шинель, обрывает пуговицы. Часовой подпоясан ремнем. Его туалет невридим.
Бомб сбрасывалось много. Гибли те, кто не успел добежать и прыгнуть в щель, каждый день были жертвы среди мирного населения.

«Женские» окопы

И в этих условиях туапсинцы строили ближний обвод обороны. Было выкопано тысячи метров окопов, тысячи ячеек, сооружены завалы. Раз мне пришлось присутствовать на беседе контр-адмирала Жукова – командующего ТОРом с туапсинскими женщинами. Они требовали ответа: зачем нужно город опоясывать рубежом обороны, когда немец за перевалами? Неужели его к Туапсе допустят? Командующий ответил так:
«Дорогие мои, знаю, что вам тяжело долбить эти ямы в камнях. Верю, как и вы, немца не допустим. Но прошу, не жалейте пота, пусть лучше эти сооружения, которые вы выкопали своими мозолистыми, окровавленными руками, не займет ни один солдат, чем потом, чтобы кровью сердце обливалось, что их не было и немец беспрепятственно вышел на берег Черного моря».
И однажды рубежи пришлось занять войсками. Мы были подняты по тревоге среди ночи. Немец прервал оборону в горах на участке 408-й дивизии. Туапсе в опасности. На фронт отправили резервную бригаду морской пехоты, в госпиталях призвали легкораненых взять оружие.
Моряки-пехотинцы ликвидировали угрозу расширения прорыва по фронту. Обоюдными усилиями войск Черноморской группы фашисты были выбиты с занятой ими вершины.

Редакция в ущелье

В начале декабря редакция получила приказ. Передислоцироваться в Шапсугское ущелье. Там было спокойнее. Фашисты бомбили ущелье редко, да к тому же в частой заросли вековых деревьев бомбовые удары не достигали цели. Мы считали, что попали на курорт. Но первое впечатление обманчиво. Вырыли землянки, сделали топчаны, бочки из-под горючего врыли в землю вместо печек, поделали столики на одной ножке.
Однако плохими мы оказались фортификаторами, землянки вырыли внизу склона горы. Дождь пошел, и вода, стекая с вершины, быстро устремилась в ямы. Создавалась непредвиденная ситуация. Тишины больше чем нужно, наборы не рассыпаются от содрогания почвы, а работать нельзя.
Немало труда стоило убедить командование, перевести редакцию в Туапсе, но мы снова в городе.

Новогодняя история

Наступал новый, 1943 год, уходил обагренный пламенем пожарищ, политый кровью героев тяжелый сорок второй. На площади, возле Дворца культуры нефтяников засверкала огнями и красной звездой новогодняя елка.
О, с этой елкой, вернее, елками была целая история! Вызывает меня член военного совета Туапсинского оборонительного района полковник Мельников.

– Майор, мне елка спать не дает!

Полковник – бывший комсомольский работник, и отказать ему в изобретательности нельзя. Смотрю на него и думаю: какая тут елка?!

– Нужно елку организовать. Притащить с гор огромное дерево, поставить его возле Дворца культуры, иллюминировать. Пусть все, кто по этой дороге на фронт идет, вспомнят домашнюю елку, детишек, семью. Драться будут лучше, чтобы скорее домой вернуться.
Идея захватила всех. Думаем, как осуществить ее под непрерывными бомбежками? А Борис Семенович Мельников продолжает: «А дети Туапсе? Сколько горя они перенесли, сколько в щелях и подвалах насиделись? Пусть отойдут душой, пусть повеселятся. Для этого другую елку поставим, в танцевальном зале Дворца культуры. Ребятам подарки бы выдать… Как, майор, здорово? Пусть все хоть на время о бомбежках забудут, пусть будет, как в доброе мирное время». И в эту минуту завыли сирены, возвещая об очередном вражеском налете.

– Наперекор фашистам надо сделать, – говорит Мельников. – Сделаем?
Конечно, сделаем!
Как доставить из ущелья елки? Решили попросить артиллеристов послать тягач. Кому поручить организацию и проведение праздника? Начальнику ансамбля песни и пляски т. Кауфману. Где достать сладости? Военторгу найти конфеты, а моряков попросить напечь пряников. Как быть с иллюминацией, как спрятать ее от глаз немецких летчиков? Решили протянуть провода на пост наблюдения, оповещения и связи, который при приближении самолетов выключит иллюминацию.
Так обсуждалась деталь за деталью, выстраивался план торжественной встречи Нового года в Туапсе.
И вот из ущелья притянули две елки – огромную для площади и поменьше для Дворца. Но как ее установить? Пригласили саперов, те сделали основание, как для мачты высоковольтной линии, взяли ее на растяжки, и красавица-елка встала на площади.
Украшение было фронтовое: самодельный Дед Мороз, флажки, электролампы, выкрашенные разноцветным лаком, и большая пятиконечная звезда!
Вспыхнули елочные огни…

А во Дворце культуры Кауфман вместе с артистами ансамбля проводил вечера вокруг настоящей елки, сверкающей огнями. Полторы тысячи ребят получили подарки и резвились вовсю. Лица туапсинцев расцвели улыбками, у кого-то впервые за многие дни. Елка укрепила веру: город немцу не отдадут!

…Ранняя весна 1943 года. Успех Сталинградской битвы все больше и больше чувствовался и у нас на побережье Черного моря. Реже стали налетать фашисты, уже не собирали в один кулак 50 – 60 самолетов, а ограничивались девятью-пятнадцатью. Шло наступление Советской Армии в районе Моздока.
Блокада Туапсе снята. Город залечивает раны войны.

Усть-Шомушский, бывший редактор газеты ТОРа «Звезда Советов»