Туапсинские вести
Черкесский сад
В горах Туапсинского района сохранились яблони из старых адыгейских садов. Местные берегут деревья ревностно ограждая эти места от чужаков. Для нас сделали исключение, мы прикоснулись к вековым деревьям и узнали тайны сохранения древних сортов.
Старейшина аула Агуй-Шапсуг Мурат Нагучев «продублировал» каждое дерево из старинных адыгейских садов, сохранив редчайшие сорта. Чтобы увидеть заповедный сад, нужно или идти пешком или иметь подготовленный транспорт. Путь начинается в Агуй-Шапсуге, дальше вверх вдоль притока реки Агой в горы. Даже не верится, что когда-то здесь стояли селения и жили люди.
– Для нас, шапсугов, – говорит Мурат Сагидович, – чем выше, тем лучше. До середины 19 века именно здесь, в горах были наши аулы, жили родами, занимались садоводством. После Кавказской войны сады одичали без присмотра. Позже некоторым семьям снова разрешили вернуться в горы. Мой прадед был одним из первых. Началась новая жизнь садов
– Для нас, шапсугов, – говорит Мурат Сагидович, – чем выше, тем лучше. До середины 19 века именно здесь, в горах были наши аулы, жили родами, занимались садоводством. После Кавказской войны сады одичали без присмотра. Позже некоторым семьям снова разрешили вернуться в горы. Мой прадед был одним из первых. Началась новая жизнь садов
Наш проводник - старейшина аула Агуй-Шапсуг Мурат Нагучев
Но и от тех, самых старых садов в горах сохранилось несколько деревьев. Даже удивительно, что яблони посаженные во время Кавказской войны, еще живы. Правда, похожи они на деревья из сказок-страшилок, застывшие в причудливых позах, мох с ветвей свисает клочьями.
Цветут весной вековые деревья и урожай дают, правда, все меньше и все мельче.
А как же плоды?
Цветут весной вековые яблони и урожай дают, правда, все меньше и все мельче. Но мы замечаем и заботливо обрубленный плющ-кровосос на стволе, и другие следы человека.
– Не так давно я возил сюда ученых из Майкопа, – рассказывает Мурат Нагучев. – Они решили у себя возродить старинные адыгейские сорта яблок и груш. Для этого и предприняли экспедицию по изучению материала для прививок. Я им передал много материала.
Но как же сам Мурат сумел сохранить эти сорта?
Об этом он рассказывал уже в своем саду, где каждое дерево уникально, о каждом можно писать свою историю.
Цветут весной вековые яблони и урожай дают, правда, все меньше и все мельче. Но мы замечаем и заботливо обрубленный плющ-кровосос на стволе, и другие следы человека.
– Не так давно я возил сюда ученых из Майкопа, – рассказывает Мурат Нагучев. – Они решили у себя возродить старинные адыгейские сорта яблок и груш. Для этого и предприняли экспедицию по изучению материала для прививок. Я им передал много материала.
Но как же сам Мурат сумел сохранить эти сорта?
Об этом он рассказывал уже в своем саду, где каждое дерево уникально, о каждом можно писать свою историю.
- После Кавказской войны сады одичали без присмотра. Позже некоторым семьям снова разрешили вернуться в горы. Мой прадед был одним из первых. Началась новая жизнь садов
Старинные сорта яблок – Закерий, Мечетка, Черкесский розмарин – такие же стойкие, как народ шапсугов, который их вырастил и сохранил.
Вот ничем не примечательное деревце сорта, который аульчане называют «Мечетка».
– Такие яблони были только в ауле Большое Псеушхо, там рядом род Чунтыжевых жил, –рассказывает хозяин сада. – И вот от той яблони и был взят черенок. «Мечетка» – поздний сорт. Созревает яблоко очень поздно, и нередко собирали мы урожай под снегом. Висят такие ярко-красные шары, а на них – снег шапкой. Красиво, зато удивительно долго они могли храниться, и без всякой химии. Мой дед еще до войны был знаменит тем, что привозил в Туапсе на рынок в марте-апреле свежие красные сочные яблоки. Торговцы просили его раскрыть секрет – где он их берет? А это сорт такой, наша «Мечетка». По-моему, дед хранил яблоки в зерне, но точно не буду утверждать. Я проводил эксперимент, сохранил партию яблок этого сорта до следующего его урожая! И по виду никто не мог отличить, где только созревшее яблоко, а где – прошлогоднее!
– Такие яблони были только в ауле Большое Псеушхо, там рядом род Чунтыжевых жил, –рассказывает хозяин сада. – И вот от той яблони и был взят черенок. «Мечетка» – поздний сорт. Созревает яблоко очень поздно, и нередко собирали мы урожай под снегом. Висят такие ярко-красные шары, а на них – снег шапкой. Красиво, зато удивительно долго они могли храниться, и без всякой химии. Мой дед еще до войны был знаменит тем, что привозил в Туапсе на рынок в марте-апреле свежие красные сочные яблоки. Торговцы просили его раскрыть секрет – где он их берет? А это сорт такой, наша «Мечетка». По-моему, дед хранил яблоки в зерне, но точно не буду утверждать. Я проводил эксперимент, сохранил партию яблок этого сорта до следующего его урожая! И по виду никто не мог отличить, где только созревшее яблоко, а где – прошлогоднее!
Теперь Мурат нам показывает две груши. Название сорта – на адыгейском, я не берусь воспроизвести, дословный перевод: «Созревающий во время сенокоса». Они очень душистые – подстать своему названию. В свое время его дед и дядя сохранили его, взяв черенок где-то в горах в старых садах. А сам Мурат Сагидович уже привил эти груши от дедовского сада. Так сорт и сохранил.
Похожи они на деревья из сказок-страшилок, застывшие в причудливых позах, мох с ветвей свисает клочьями
«Пеусовская груша», то есть груша, которая росла на горе Пеус, тоже возле аула Большое Псеушхо. Говорят, там их почти не осталось.
Адыги сушили фрукты, оставляли себе на узвар, на начинку для пирогов, многое сдавали в заготконторы. Мурат Нагучев вспоминает, что раньше расценки были хорошие, и можно было жить на собранные фрукты, яблоки, каштаны, орехи.
Все эти древние сорта ценятся за свою поразительную устойчивость к болезням и вредителям.
Адыги сушили фрукты, оставляли себе на узвар, на начинку для пирогов, многое сдавали в заготконторы. Мурат Нагучев вспоминает, что раньше расценки были хорошие, и можно было жить на собранные фрукты, яблоки, каштаны, орехи.
Все эти древние сорта ценятся за свою поразительную устойчивость к болезням и вредителям.
Мы продолжаем экскурсию по уникальному саду. Редко кто может порадоваться за своих предков, в честь которых называют яблоки. А вот Мурат Сагидович может! Все местные знают сорт яблок Закерий.
– Это в честь моего деда, – говорит Мурат Нагучев. – На самом деле, это сорт Черкесский розмарин. Еще мой дед и его брат (Закерий) во-о-н на этом склоне разбили сад сто лет назад. А от более древних сортов сделал прививку и возродил этот Черкесский розмарин. А только потом все стали звать эти яблоки Закерий. Деда и прадеда уж давно в живых нет, от их садов у меня одна груша осталась, а я нет-нет, да и услышу это название яблок.
Узнав о груше, которая осталась Мурату Сагидовичу в наследство от деда, мы попросили показать и ее.
– Так вот же она, – удивился хозяин – мы под ней и находимся! Мой дядя был 1906 года рождения, так он мне говорил, что он ребенком помнил ее такую же огромную. Ствол – метра полтора. Знаете, как я с нее урожай в молодости снимал? Как строитель, сбивал леса до 8 метров в высоту! Ставил вокруг дерева. На веревке поднимал наверх несколько плетеных корзин и сидел весь день, собирал урожай, перемещаясь по кругу. До двухсот килограммов груш было! А, представляете, весь сад из таких деревьев?
– Это в честь моего деда, – говорит Мурат Нагучев. – На самом деле, это сорт Черкесский розмарин. Еще мой дед и его брат (Закерий) во-о-н на этом склоне разбили сад сто лет назад. А от более древних сортов сделал прививку и возродил этот Черкесский розмарин. А только потом все стали звать эти яблоки Закерий. Деда и прадеда уж давно в живых нет, от их садов у меня одна груша осталась, а я нет-нет, да и услышу это название яблок.
Узнав о груше, которая осталась Мурату Сагидовичу в наследство от деда, мы попросили показать и ее.
– Так вот же она, – удивился хозяин – мы под ней и находимся! Мой дядя был 1906 года рождения, так он мне говорил, что он ребенком помнил ее такую же огромную. Ствол – метра полтора. Знаете, как я с нее урожай в молодости снимал? Как строитель, сбивал леса до 8 метров в высоту! Ставил вокруг дерева. На веревке поднимал наверх несколько плетеных корзин и сидел весь день, собирал урожай, перемещаясь по кругу. До двухсот килограммов груш было! А, представляете, весь сад из таких деревьев?
