Прожив бурную и интересную жизнь, он и его жена Ирина Борисовна избрали Туапсинский район местом отдохновения от дел. Но и здесь им спокойно не живется – вот уже 7 лет подряд они устраивают международные конференции по вулканологии.

Евгений Константинович! А правда, что по лаве можно кататься?

Правда, и мы этим грешили, особенно по молодости, друг перед другом показывали, кто – не трус. Делалось это так: вулканическая лава течет медленно, ты выбираешь подходящий плоский камень и прыгаешь. Надо только лицо закрывать обеими руками – жжет неимоверно. Ну и, конечно, место надо выбирать такое, чтоб в любой момент можно было соскочить – не в лаву, разумеется.

А куда ваше начальство смотрело?

Так я и сам был начальник! Начальник Ключевской вулканической станции – той самой, которая изучала вулканы Курил. «В поселке у сопки гигантской с коротким названием Ключи, мы слушали с помощью станций, как сердце вулкана стучит…» — писал я тогда. Я долго добивался, чтобы стать вулканологом – после Московского геологоразведочного института три года разведывал каменный уголь в Средней Азии. А уж потом пришел в лабораторию вулканологии (узнал, что есть такая в Москве), стал аспирантом, и меня послали начальником Ключевской вулканической станции.

“Когда я начал серьезно заниматься своей родословной, то вообще выяснились удивительные вещи – мой пращур был родственником Пушкина! А мне все в молодости говорили, что я похож на него. И стихи пишу легко, как все Пушкины. Но, конечно, гений он один такой – ему равных нет”.

Было мне 35 лет. А за плечами – война, ранение. В прошлом арест отца, высылка из Москвы за 101 километр, ранняя смерть мамы… Работу на вулканах я расцениваю как запоздалое раскаянье судьбы.

Самые мощные вулканы Евразии расположены на Камчатке. Это вулканы Ключевской группы. Но большинство действующих вулканов Курило-Камчатской дуги расположено все же на Курильских островах. На них я проводил экспедиционные работы 38 лет! С 1954 года по 1992 год. С Камчатки на Курилы мы «ходили» на экспедиционной шхуне «Геолог». На вершину главного Ключевского вулкана, у подножия которого и жил весь поселок, добирались на ездовых собаках.

Евгений Константинович, а зачем человек изучает вулканы?

–А зачем он изучает моря, леса, землю? Чтобы понять, в каком мире мы живем, откуда появились, куда идем. Вечные вопросы. Но самое удивительное, что никто не смотрел на вулканы с точки зрения эволюции эволюции земли. В 70-х годах, после очень многочисленных экспериментов я дерзнул сделать вывод, что все живое на земле – обязано вулканам. Что вся эволюция осадочных, водных пород — есть в конечном итоге результат переработки первичной вулканической продукции. А получилось это так. Однажды на станции я увидел книгу академика Григория Опарина, ученого, главного авторитета в области науки о происхождении жизни. Называлась она «Проблемы происхождения предбиологических систем» Он, ссылаясь на опыты заокеанских ученых, предположил, что в земной коре всего 0,05-005 процента вулканической породы. И описывались опыты американских коллег, как они добывали предбиологические системы, так называемую, «проматерию». Они брали в колбу газы и пропускали через мощный разряд тока – и получали аминокислоты (основы белка). Другой путь – раскаляли песок до 900 градусов и тоже пропускали через мощный разряд тока – и получали аминокислоты! А я подумал: вулкан – та же лаборатория. Температура при извержении 900 тысяч градусов, те же энергетические разряды, тот же газ выделяется. И в одно из извержений мы набрали проб и разослали по лабораториям. Каково же было удивление, что обнаружили там аминокислоты.

Научный мир легко принял новую версию происхождения мира?

Когда такое было? В первый раз большинство коллег опровергало мои доводы, когда опытов и научной базы стало больше, пришлось принять. Правда, геологический научный мир как-то спокойно отнесся к этому, а вот биохимики до сих пор изучают вулканы именно в связи с происхождением мира.

Какое из извержений на вас произвело впечатление?

Я видел десятки извержений – и ни одно не похоже на другое. Но поймите, мы не просто любители природы, нам некогда было даже фотографировать эту красоту. Надо было успеть сделать очень много работы. Взять пробы. В разное время извержения. Из разных точек, сами пробы разные — пепла, газов, грунта и так далее… Впрочем, есть один вулкан, о котором стоит сказать – Безымянный. 30 марта 1962 года он взорвался. На нем произошел большой взрыв. То есть снесло «крышу» – кратер, и огненная гора поднималась высоко вверх.

Как же вы там работали?

Мы не лезли в лаву, работали в том месте, где позволяла безопасность. И все же люди гибли. От прямого попадания вулканической бомбы в голову на Ключевской сопке погиб Андрей Иванов, в Южной Америке вулканический взрыв похоронил группу вулканологов в том числе сотрудника нашей лаборатории Игоря Меняйлова. Вообще никого и ничего не нашли на их месте… Отравившись вулканическими газами на Толбачике, умер Александр Будников. Я попал в больницу с химическим воспалением легких, но выздоровел. Увы! Такова уж – специфика работы вулканологов. Вулканология – действительно опасная профессия.

Евгений Константинович, а не скучно вам в нашем тихом Туапсе?

Ну… Мне уже 87 лет. Пора быть поспокойнее. Да и стенокардия разгуляться не дает. Поэтому мы давно уже не бываем на своей даче в «Весне» (ее коллеги называют вилла по имени МАР). Но работа по подготовке к ежегодным научным конференциям «Вулканизм, биосфера и экологические проблемы», встречи с учеными, которые приезжают, не дают расслабляться. А привозят иногда очень интересные работы. Каждый год с нетерпением жду новых – интересно все-таки, что еще нашли в наших вулканах?

Евгений Мархинин умер в 2016 году

Мархинин туапсинцы